1.
Но не считайте, что я не думаю.
Я – как раз - домашний философ.
Закрываюсь дома и размышляю.
И только когда выхожу, тогда мне приходится притворяться. (...)
Так трудно быть рассудительным, когда мимо проходит столько красивых девушек.
2.
Иногда мне страшно, очень страшно.
Иногда я страдаю.
Иногда я думаю о моих любимых и
и о возможности их потерять.
Иногда я вижу больного и тревожусь из-за этого.
Это может быть вовсе не мой друг и не близкий мне человек,
Я могу его видеть впервые.
Но я тревожусь.
Эта болезнь – моя.
Всеми недугами – больны мы все.
Все страдания – наши общие страдания.
Ко всем смертям имеют какое-то отношение все люди.
Иногда я чувствую это особенно интенсивно,
в другие дни – меньше.
Когда это чувство во мне слабее, я могу беспокоиться обо всём мире,
играть поэтическими строчками,
философскими идеями и словами.
Но когда это чувство усиливается, я уже не могу думать.
Когда страдаю или чувствую боль другого человека, не могу даже
желать оставаться разумным.
Если мы полны чувством, нет места для размышлений.
Тогда не имеют смысла ни логика,
ни философии,
ни споры.
Всё наше тело чувствует.
И что остаётся? Ничего.
Существует только та смерть, та болезнь, та старость.
Только тот отец, которого я люблю, а он стареет на глазах. Только та мать,
которую люблю а она стареет.
Только тот друг, кто погиб из-за нелепой аварии.
Только тот друг, что теперь всегда печален,
ведь его оставила жена.
Только любовь и её нехватка.
Обманывающие нас женщины и женщины обманутые,
лгущие женщины и мужчины.
Друзья, переставшие быть ими,
и те враги, после смерти которых нам было больно.
Какое значение имеет всё остальное?
Где та, важная, книга?
Где тот фильм, что подскажет решение?
Мы можем рыдать перед иным полотном, но это ничего не разрешит.
Мы можем сами написать картину, сложить стихи, показать прекрасным женщинам,
как мы красивы, продемонстрировать своё атлетическое сложение,
но к чему всё это?
Мы одиноки.
Если не сейчас, то будем одиноки потом.
Друзья покидают нас, покинут нас.
Они умрут или умрём мы.
Или просто перестанут нам звонить, или мы просто расхотим
звонить им.
Мы одиноки. Мои любимые люди умрут.
Книги ничего не изменяют. Поэзия красива и иногда
помогает отдохнуть, успокаивает, но не находит решений, не находит решений.
Мы можем быть художниками или не быть ими, что бы то ни было
не может ничего изменить и ничему помешать.
Мы пишем стихи, но никому этим не помогаем.
Пишем пьесы, улыбаемся, пытаемся мыслить,
ищем идеи, пытаемся кого-то развлечь, пытаемся
побудить людей к размышлению, пытаемся вызвать у низ слёзы, и
это хорошо, и даже, возможно, красиво, но ничего не изменяет,
не предлагает никаких решений,
ничего не изменяет.
Gon;alo M. Tavares, O homem ou ; tonto ou ; mulher