Брежнева годы простЫ и понятны –
в чём-то проблемны, а в чём-то приятны;
Брежнев был занят своими делами
и намекал: «выплывайте», мол, сами;
я, мол, вагоны, когда разгружал,
то, что носил, тем, мол, я проживал.
Было в стране «несунов-то» немало –
хоть гайку с работы, но брали, бывало.
Как говорится, на чём кто «сидел»,
тот и для жизни всё это имел.
Время стучало, время летело,
часть небольшая с «катушек слетела»,
ну а, другая – стремилась вперёд,
вот на таких и равнялся народ,
ведь, без сомнения, каждому ясно,
нужно всё делать, чтоб жить нам прекрасно.
Знали: в стране процветала цензура,
госбезопасность — де-факто, де-юре;
дали добро тебе на турпоездку —
будет агент КГБ и агентка.
Ну, так и что же? - в поездках бывали,
в общем, немало чего повидали.
Но, сквозь цензуру в стране, как атланты,
вверх поднимали культуру гиганты:
наши поэты, актёр Смоктуновский
и величайший Владимир Высоцкий,
голос которого нас поднимал —
яркой зарёй над Россией вставал.
делали с ним мы тогда физзарядку
и получали его подзарядку.
В годы застоя Союз – монолитен,
ну, а Высоцкий – на «звёздной орбите» -
свет его яркий страну освещал
и, согревая, народ просвещал.
Сложные с властью его отношенья;
нервы, как струны, при каждом движеньи,
звуки гитары и голос его
радовал каждого лучше всего…
Олимпиаду, уже завершая,
капали слёзы у Мишки, взлетая.
Только в то время узнала страна –
умер кумир наш на все времена.
Красные розы – эмблема печали,
песни его, как и прежде, звучали.
Память в веках сохранится о нём,
он – на орбите, и с ним мы поём.
Брежнев был с юмором, а улыбался –
сразу народу приятным казался,
только уже престарелая власть,
как-то стремилась, как будто упасть.
Брежнев с годами слабел и отчасти,
то говорило о слабости власти;
что-то хотели как будто менять,
что? – не сумели в те годы понять.
Ну а раз так, то и что говорить –
время пришло и его хоронить.
Ну, а когда уж его хоронили,
в яму гроб с телом его уронили -
да, для кого-то тяжёлым был груз;
вместе с ним падал Советский Союз.
Коль не нашлось среди власти героя —
канула в лету Эпоха Застоя.
Так вот и умер второй наш Ильич —
камень на камень, кирпич на кирпич!
Ну, а ломать — ведь не строить, лишь вред:
несколько лет и страны больше нет!