Из цикла. «Портреты друзей в эпизодах прошлого»
(название подсказано Е.П. Цветковым)
Не успел я скинуть на пол рюкзак с плеч, в котором была добытая клюква, как раздался звонок телефона (напомню то, что в то время «мобильных» ещё не было).
– Привет! – голос принадлежал звонившему Игорю П...ку.
– Привет! – ответил я – Вот только что вернулся из поездки в Андриаполь … за клюквой … Ты, застал меня, переступившим порог дома.
– Ты, знаешь, Стас ушёл! – продолжил Игорь.
После этих слов в трубке воцарилась молчание. После молчания договорились встретиться и помянуть Станислава Палыча.
После этого разговора началась цепь необычных по своей содержательной части метаморфоз.
Стас Со…ов был нашим старейшим другом, с которым мы вместе выросли и немало почудили в жизни, будучи не только в мальчишеском возрасте, но и в остальном, когда судьба предоставила каждому свою личную стезю.
Отчим Стаса был в большом военном звании. Жизненный путь Стаса после его отрочества был выбран желанием матери и возможностями отчима. Если быть точнее – Стаса определили в знаменитое военное училище, которое находится в Выхино. Ну, а мы, «простолюдины», должны были выбиваться в люди сами и без всякой подпорки влиятельных родственников в силу отсутствия таковых.
Стас, будучи не очень усидчивым учеником, не склонным к разного рода академическим и не только наукам, сам бы ни в жизнь не смог бы додуматься о карьере военного, а тем более поступить в это училище. Но судьба его – это судьба реализации родительских желаний.
А чтобы понять каким удалым и «забубённым» был Стас, опишу один случай из его проказ.
Для этого самое место вспомнить еще одного нашего друга с кем вместе росли и совершенствовались – Александра Б…ва, который в дальнейшем, с помощью язвительного языка Сергея П…ва, приобрёл прозвище «Ганзейский лекарь» (а почему так, то это описано в других воспоминаниях).
«Ганзеец» проходил срочную службу в Германии. Срок его действительной службы подходил к концу. И, как это было принято в Советской армии, командиры проводили обработку будущих «дембелей» на предмет продолжения службы в почетных рядах вооруженных сил СССР или по контракту или по окончанию какого-нибудь военного училища. Такая обработка не прошла мимо «Ганзейца». Он дал добро командирам на поступление в уже указанное училище, а потом написал письмо Стасу – «Мол, так и так, хочу попробовать поступить в училище, где находишься ты!».
Стас в ответном послании и расстарался – «Мол, Саня, друг, приезжай … Погуляем и попьем зелена вина, а дальше, как Бог даст. Поступишь одно, не поступишь другое ...».
При этом надо иметь в виду, что я опускаю междометия и не подлежащие печати слова и выражения, содержавшиеся в письме. А они, как раз в дальнейшем, сыграли свою роковую роль. Кроме этих междометий роковую роль сыграл ещё и такой случай.
Был Станислав Палыч в «Альма матер» как-то дежурным по роте. Заступивши на столь ответственный пост, он приступил к выполнению своих обязанностей настоящим образом. Послал своих корешей-курсантов за училищный забор в г. Москву за алкоголем. А по получении оного, гульба в роте была затеяна на все «вознесися». Рота полегла … на ночь. А Стасу и ещё одному потомку из «самых высших по должности в стране родителей», упившимся вина, ничего другого в голову не пришло, как открыть оружейную комнату, вытащить пулемет и обустроить долговременную огневую точку напротив входной двери в казарму. Слава Богу, упились они крепко и уснули лежа за пулеметом. В таком состоянии их застал дежурный по части, совершавший очередной ночной плановый обход училища. Дежурный с сопровождением, открыв дверь, увидели нацеленный на них ствол пулемета, быстренько залегли и тихонько ретировались так, как это делают раки.
Прибывший для усмирения «бунтовщиков» караул, сделал свое дело с оценкой «на отлично!». Стаса и его соратника посадили на «губу». Если бы не отчим, «бедокурщика» Стаса давно бы отдали под трибунал, или выгнали из Советской армии. Того, особо значимого внука, тоже потом помиловали командирским решением.
Тем временем «Ганзеец», напомним, что он изъявил командованию своей части, желание поступать в то военное училище, начал готовиться к вступительным экзаменам. Тем более, что в войсковую часть была прислана «разнорядка» из того учебного заведения по набору в курсанты. Когда всё совпало, то «Ганзеец» был откомандирован в Москву для прохождения вступительных экзаменов.
Ехал Саня с надеждой на встречу, будущую военную карьеру и не ведал он о всех, произошедших перипетиях, его ожидающих.
Приехав в училище, его приняли, конечно. Правда, без особой радости, но разместили так, как положено командированного солдата. Вступительный экзамен не заставил себя ждать. Вот он волнительный миг, когда «Ганзеец» предстал перед приемной комиссией и пытается ей отвечать на вопросы, обозначенные в билете. Выдохнув на последнем слове, он замолк и стоя ждёт вопросы, которые могут прийти сидящим перед ним экзаменаторам в голову.
По сути экзаменационного билета его спрашивать не стали. А задали в лоб очень простой и жизненный вопрос – «Знает ли он такого курсанта – Станислава Палыча Со…ва и в каких отношениях он с ним находится?». На этот интерес уважаемой комиссии абитуриентом был дан сугубо отрицательный, ёмкий и жесткий ответ – «НЕТ!».
– Как же … нет! – председатель так и сел, несмотря на то, что он сидел на стуле.
Достав неизвестно откуда какие-то листки бумаги с рукописным текстом и тыча ими в сторону «Ганзейца», председатель визгливо с нервной ноткой в голосе произнес – «Это ли не Ваше письмо в его адрес … Это ли не его письмо Вам?».
Дальнейшие ответы для высокой комиссии уже не имели смысла и, не успев начаться, карьера военного спеца у Сани была окончена.
В дальнейшем Стаса перевели в Ленинградское (название на тот момент) военное училище по железнодорожным перевозкам, а «лепшего» друга Саню вернули к прежнему месту службы, для окончания её там.
Стас ушел! Мы втроем – Игорь, «Ганзеец» и я, решили помянуть его, как положено и по-людски.
Время было тяжелое – октябрь 1992 года. На полках в магазинах было пусто. Правда, в широкой продаже был спирт «Рояль». А уж чем закусить или занюхать это питье, каждый «изголялся» так, как мог.
Мы съездили на рынок, расположенный на станции Павшино в Красногорске. Там на рынке купили литровую бутылку того спирта, минеральную воду, хлеба, да солёных огурцов. Помины устроили на нашей любимой поляне, располагавшейся в лесу не далеко от автобусной остановки «Архангельское».
Собрали немного хворосту, разожгли костерок, чисто символически. Под всполохи огня и шум ветра, сидели в основном молчаливо, пили и закусывали. По мере выпивания жидкости, начали вспоминать прожитую совместно жизнь, разные случаи, в том числе и приведенный.
Питье было тяжелым, как и случай, по которому оно было. Никак не верилось и не хотелось думать о печальном событии.
Правы те, кто говорит, что лучшего средства от стресса в виде алкоголя нет, но я бы добавил – на самое короткое время. От событий все равно никуда не денешься. Впереди было много потерь близких, друзей, но об этом не думалось и не хотелось.
Незаметно наступил вечер. Костерок горел слабо, но мы и не пытались сотворить из него полноценный костёр. Нам было достаточно такого огня. И это было правильно. «Ганзеец» так расчувствовался, что повалился прямо в огонь на угли. Вдвоём с Игорем мы его вытащили оттуда. Слава Богу, сгорел только рукав его модной куртки, которая сразу стала не модной. Другого урона ни одежде, ни телу упавшего в огонь, нанесено не было. Очухавшись от произошедшего падения, «Ганзеец» полез к нам с обвинениями и чуть ли не в драку – классический случай на поминках. Мы его, как могли, успокоили, взяли под локотки, а затем отвели домой … В подъезде у его квартиры сдали «обгорельца» любимой жене – Тосику.
Что далее происходило в квартире между любящими супругами нам не известно.
Каждый из нас пошёл к себе домой. Почему этот вечер так расписываю? Чтобы понять взаимосвязь произошедших метаморфоз с дальнейшими и удивительными событиями, которые случились со мной. Если бы это было с кем-то другим, то об этом должен был бы писать тот, с кем они случились.
В наступивший следующей день после поминок, я чувствовал себя не совсем здоровым. Думалось, что всё же «отрава» этот спирт «Рояль», а ещё и при неважной закуске, подорвалось мое здоровое состояние. Хорошо, что я был в отпуске и был в этот момент у мамы. Мол, сегодня отлежусь, а завтра видно будет. Но и на завтра мне было еще хуже, а к вечеру совсем поплохело.
Утром следующего дня я уже не мог ни есть, ни пить. Температура была очень высокой – за 38 и пришлось принять жаропонижающее, но оно не очень помогло. По окончанию его действия я чуть не терял сознание. Мама вызвала «скорую», которая меня в итоге осмотра забрала из дома. В тяжелом состоянии я был доставлен в Красногорскую больницу и прямо в инфекционное отделение. Дежурный врач тщательно расспрашивала меня о том, где я бывал и чем занимался. Я поведал о своей поездке за клюквой в район Андриаполя, о проживании в избе у стариков. С моих слов и моего состояния диагноз поставить не удалось. Меня положили в отдельный бокс. Учитывая, что у меня температура зашкаливала по показаниям градусника, мне периодически делали уколы с жаропонижающими препаратами.
Опущу перечень о применявшихся ко мне врачебных процедурах, необходимых для установления факта – чем же я болен, а также по поддержанию моей жизни. Отмечу то, что жена и друзья навещали меня регулярно. Привозили, как обычно принято при проведении таких визитов, какую-то еду и питье. Ребята помимо передач устраивали снаружи на подоконнике сцены по поддержанию моего духа и настроения, а именно ставили бутылку с коньяком, раскладывали нехитрую снедь, выпивали за мое здоровье.
На пятый день моего лежания, после вечернего укола жаропонижающего лекарства, я толи заснул, толи находился в ином состоянии, но всё то, что произошло, запомнил на всю оставшуюся жизнь, так как это событие кардинально изменило мою дальнейшую жизнь.
Мне явился высокий старик. Он был весь белый, с длинными белыми волосами, усами и бородой, в белой рубахе до пят. Было такое ощущение, что он висел в воздухе. Все действо проходило в полном молчании.
Его голос я услышал в своей голове.
– Я забираю у тебя это и даю тебе … Бери!
Он дал мне неизвестно откуда появившийся в его руках белый длинный меч. Взяв этот меч в свои руки, я задал ему вопрос.
– Где я должен применить его?
– Увидишь по жизни!
Старик исчез также внезапно, как и появился.
Я уснул. Это была первая спокойная, без лихорадочного метания по кровати, ночь. Проснулся я уже другим человеком и с ощущением того, что болезнь уходит. В подтверждении моих слов, врач, которая лечила меня, войдя в бокс, с улыбкой произнесла.
– Поздравляю Вас, Александр Иванович! У Вас брюшной тиф! Теперь ясно, что и как … ! Вы, первый больной с таким диагнозом за последние десять лет!
Я не стал рассказывать врачу о том, что было у меня явление вчера ночью. Замечу лишь одно, что очередное измерение температуры после того, как я проснулся, показало её понижение на маленькую долю, но понижение началось. Дальнейшее мое пребывание в больнице и саму суть лечения не так интересны, так как шли они по стандартной процедуре.
Во время лечения мне в голову приходило много всего. В частности о том, что любая болезнь дается человеку для того, чтобы он имел возможность спокойно подумать о многом, что не так он делал или делает, как надо изменить себя, как ты хочешь жить дальше, да мало ли о чем.
Мне сверху была дана такая длительная возможность. Многое было мной обдумано, продумано, сделаны определенные выводы и приняты необходимые решения. Правильность моих мыслей подтвердила моя жизнь, которая началась сразу же «после» выписки из больницы. Жизнь, которая была «до» осталась за плечами.
Стечение обстоятельств кардинально изменило меня, мою деятельность и, как следствие, мою жизнь.
Государство с названием СССР развалилось. Вслед за ним стали «рушится» значимые темы в космической отрасли, в том числе «рухнула» и тема «Буран», над которой я работал. В след за этой темой «рухнули» судьбы тех, кто связал свою жизнь с этой разработкой. На работу мы продолжали ходить, но делать нам было по сути нечего, а за «нечего» и платили «ничего». Надо было искать другую работу.
В этих поисках помог случай. В нашем коллективе работала одна дева. Её пристроили к нам в отдел «сверху». Делать она могла мало что. В основном ходила на работу для отвода глаз. Но в судьбе многих из коллектива нашего отдела наличие этой девы в нём сыграло существенную роль. Её отец был большим начальником в Тепловом районе № 4 в районе Тушино. В главную контору такого района нужны были инженеры со знанием компьютера, а они у нас уже были для работы. Первыми уволились те, кто был наиболее близок в дружеском отношении к этой деве, они и попали на требуемые инженерные должности.
Те, кто перешёл в новую сферу деятельности были довольны – деньги платили приличные. Перейти в этот тепловой район на работу пригласили меня и моего друга, коллегу Андрея Ко…ва (в последующих воспоминаниях он проходит под псевдонимом «Бон пари»). Мы сходили в отдел кадров, поговорили о работе и решили переходить туда.
Уволившись и не теряя времени, пошли на устройство в этот самый район № 4. В отделе кадров нем предложили такое – «Один может быть взят на должность инженера, а другой слесарем «киповцем». Нам не хотелось разлучаться … Ведь столько лет вместе – работа в стройотряде, учеба в МАИ, хотя и на разных курсах, работа бок о бок по «Бурану». Мы оба решили быть слесарями 5–го разряда КИПиА, коими нас и приняли. Пошли на склад и оделись в нём, как люди – ватник, коричневая спецовка, инструменты. Андрюха взял ещё ботинки – помните из толстой свиной кожи с заклепками на шнуровке. Мне не удалось обуться за госсчёт … Ботинок с размером «47» не было и в помине.
На «базу», где находилась наша будущая «родная» бригада, нас отвёз инженер по КИПу всего теплового района. Для нас он был главный начальник по приложению наших умственных сил.
Сама «база» располагалась в одном из ЦТП на Химкинском бульваре, во дворе среди жилых домов, недалеко от м. Сходненская. Бригада встретила новых своих работников обычным праздничным ритуалом. В помещении, где находился «начальник куста-инженер» и его подчиненныё – было накурено так, что лиц было не видно. Происходил процесс свободного времяпрепровождения членами бригады после трудовых подвигов. В сизом тумане, образовавшегося из накуренного табака, был слышен стук «костяшек» домино – типичная рабочая обстановка. Наше появление внесло в жизнь коллектива свежую струю воздуха в прямом и переносном смысле. С этого началось изменение сферы приложения наших знаний и сил, полученных в «космических высотах», для переложения их на земную деятельность.
Свежий воздух, поступивший через проем входной двери, проявил головы играющих за столом, стоящим в самом центре комнаты. Это были: Витька – слесарь, Вовка – слесарь, Мишка – электрик, Серёга – киповец из другой бригады. Для общения в бригаде пользовались кличками или упрощёнными именами несмотря на возрастные достижения. Начальник – инженер Дмитрий – восседал в очках за канцелярским столом, стоящим в углу «Под образами». В качестве «Образов» были какие–то графики дежурств, картинки с обнаженными телами, список рабочих и домашних номеров телефонов членов бригады.
Нас представили. Знакомство было кратким. Витька, глядя на наши интеллигентные лица, многозначительно произнес.
– Эти – ненадолго! После этого, он автоматически вытер нос рукавом спецовки.
Мы возражать не стали, жизнь в дальнейшем так и рассудила.
Дождавшись, когда наш главный начальник со станции уехал из ЦТП, к нам из тумана обратились с предложением, поражающим своей новизной и свежестью – «Прописаться надо!».
Долго муссировать эту тему мы не стали – благо магазин был виден в окно. С Андреем сходили и купли всё необходимое для полноценной прописки – выпивка да нехитрая закуска. Сплочение коллектива с новыми его членами началось и состоялось.
Описывать работу, которую я и Андрей пока мы были вместе работали, не имеет смысла. Охарактеризую этот период жизни и работы кратко – «Прописка, а точнее гульба в бригаде, была каждый день!». Мы оба старались избегать этого повального пьянства. Причём было пьянство с утра – в одиночку, а в коллективе – вечером. Я такого еще не видел. Некоторые члены коллектива не могли к концу дня даже переодеться, чтоб потом идти домой. Они, так и валялись у своих шкафчиков для одежды с приспущенной брючиной или вообще без спецовки. До одевания чистой одежды, у них уже не хватало сил.
Такой антураж угнетал и приводил в отчаяние. Надо было опять искать место работы. Я проработал в этом «паноптикуме» чуть больше года. Совершенно случайно я встретил своего приятеля, с кем ездил за клюквой. А с его подачи меня пригласили в ФМС России, в оперативное управление.
Этот период заслуживает отдельного описания. Я изменил сферу приложения моих знаний с технической, на гуманитарную. А если быть более конкретным – оказывал помощь людям, оказавшимся в трудных жизненных ситуациях, вызванных военными конфликтами, природными катаклизмами, опасными волнениями в обществе, как у нас в России, так и за рубежом. Тем более, что период, охватывающий девяностые годы 20-го столетия, характеризуется в нашей стране и в бывших республиках СССР, а также в странах из социалистического лагеря, как насыщенный большими потоками человеческой миграции, вызванной распадом СССР. Вот тут мне и пригодился тот белый меч, который вручили мне.
Жизнь меня начала сводить с людьми (может их со мной), которым нужна была разного рода помощь, духовная, душевная и/или моральная поддержка, а иногда обыкновенное доброе слово. Её я и оказывал. При этом, после совершения мной необходимого действа, большинство встреченных через некоторое время исчезало с моего жизненного пути, а те, кто остался – стали друзьями или близкими знакомыми.
Однажды проживая во Владикавказе, когда я работал там по ликвидации последствий одного на другой наслоившихся трёх конфликтов, рассказал одному из экстрасенсов историю про явление мне белого Старца во время протекания болезни. Он прокомментировала это так.
– Тебя сделали воином Духа, белым воином! Их мало, но в наше время, они очень многим нужны! Бог милостив!
На мой вопрос о том, кого я должен защищать или кому помогать, экстрасенс, как и старик, не дал четкого ответа – «По жизни увидишь и поймёшь!».
Кто приходил ко мне в тяжелую минуту болезни я не знаю. Можно только догадываться по косвенным признакам о том, что, скорее всего пришедший ко мне Старик, был посланцем от самого Создателя, а может и …!
Благодарю за всё, что Он мне дал!
А.Коро, февраль, 2019г.