Сватающие девушки

 

Памяти замечательной актрисы Людмилы Макаровой,
которая доставила мне, моим близким и другим благодарным зрителям очень много удовольствия

«Эмма» Дж. Остин и «Ханума» А. Цагарели (но в переделке и интерпретации Г. Товстоногова и его товарищей). Сравнение

Сведущий и строгий читатель, возможно, заметит, что сравнивать брачное предприятие победоносной тифлисской свахи Ханумы с беспомощными марьяжными инициативами английской девицы Дровохатько, испытывающей терпение благоразумного господина Рыцарева, — занятие для того, кому нечего делать. На это я могу возразить лишь, что это занятие также для того, кто хотел бы себя занять. Поэтому пусть следующая ни к чему ни обязывающая писанина будет примером того, как с помощью легкомыслия изгоняют серьезные мысли, если те — недостаточно веселые.


Итак, с одной стороны — благородная барышня из английской провинции, живая, юная, прелестная, и рисует, и танцует, возглавляет местный высший свет и не забывает о благотворительности. И кто же был бы для нее идеалом женщины (если бы она знала о существовании этого «кого»)? Та, кто с другой стороны: женщина в поздней фазе расцвета, проводящая жизнь свою среди тифлисских мещан (сама она в оригинале пьесы — тифлисская армянка), которая по восточному городу с утра и до вечера ходит, в мужскую баню заходит, за словом, еще и за бранным, в карман не лезет, табак нюхает, пьет - не закусывает, рука у нее тяжелая, хотя и бьет за дело… Эмма могла бы позавидовать Хануме, потому что Ханума умеет то, что Эмма хочет, но не умеет делать: сватать и соединять людей, которые подходят друг другу для счастья.


«Эмму» и «Хануму» как произведения можно сравнивать для начала из-за подобия сюжетов: героиня, исполненная разнообразного обаяния и заслуженно имеющая репутацию «женского лидера» в своей округе, но пока незамужняя, устраивает чужой брачный союз или союзы, а в результате устраивается еще и ее собственный. Доминирующая, то есть сразу бросающаяся в глаза, разница состоит в том, что одна из героинь, то есть Эмма, сватает исключительно как любительница, — дабы дать проявиться своей натуре и своим замечательным способностям, — и сватает неудачно. Другая героиня, Ханума — сваха профессиональная и действует успешно. (В оригинале пьесы больше, чем в спектакле Товстоногова, подчеркнуто, что Ханума работает не даром. Но это, конечно, не должно снижать впечатление от ее успеха).


Помимо этого можно заметить нечто общее в композиции обеих историй: в самом начале замышляется некий брачный союз (подруги Эммы Гарриет Смит с мистером Мартином, и сиятельного князя Вано Пантиашвили с неизвестной, но, несомненно, столь же блистательной героиней, в спектакле БДТ — Гулико Махнадзе). Этот планируемый союз потом расстраивается, а в самом конце истории устраивается снова, как если бы ничего не происходило (а на самом деле много чего происходило…). В финале каждой истории празднуют даже несколько свадеб: по три штуки, включая также свадьбу главной героини. В «Эмме» также есть свадьба мистера Элтона, но она произошла до развязки. В пьесе «Ханума» финал несколько не такой, как в спектакле: празднуется только одна свадьба молодых влюбленных, Соны и Котэ. Князь Пантиашвили в пьесе отказывается вообще на ком-нибудь жениться, но можно догадаться, что свадьба Ханумы и Акопа станет следующей.


Что еще я нашла общего? Обе истории — так сказать, атмосферные. Для современных читателей и зрителей они — путешествие в какой-то другой мир, наделенный обаянием «того, что прошло». Это мир английского поместья и небольшого городка эпохи Регентства (1811 — 1820, что-то, что ассоциируется с модами ампира, а они почему-то в свою очередь ассоциируются - у меня — с кружевами на красивом простотой платье и розовым кремом на торте). Это мир старого Тифлиса на картинах Нико Пиросмани и его армянского района Авлабара. Из этих двоих миров второй — более шумный, и в нем менее строго соблюдается требование «хороших манер». (Я думаю, впрочем, что манеры хороши или не слишком в зависимости от того, соответствуют они среде или нет: те манеры, что были отличными на балу, посещенном Эммой, могли оказаться вполне неподходящими для тифлисского базара). Оба эти мира кажутся прочными и убедительно счастливыми, потому что в них больше мелких житейских неурядиц, чем больших бед, а все или почти все неурядицы к концу разрешатся благополучно; но легко догадаться, что в каждом произведении показана лишь часть его мира — та, которая подходит для комедии, а комедия должна окончиться счастливо. Оба эти мира дополнительно обаятельны еще и тем, что вскоре они исчезнут, однажды «перейдя в другие». Мир Эммы существует где-то рядом с потрясениями, которые переживает Европа в ту эпоху. Самые сложные социальные проблемы тогдашней Англии в романе не отражены, но о них может косвенно напомнить режиссер экранизации, изображая окружение героини. Мир Ханумы как более шумный и изменится более шумно: его вскоре постигнут революции.


(Здесь давайте вспомним: роман мисс Остин об Эмме был впервые опубликован в конце 1815 г. Пьеса А. Цагарели о Хануме датируется 1882 г., то есть — самым началом царствования Александра III, а в спектакле БДТ действие перемещено во времени и имеет место быть где-то в самом конце XIX — самом начале XX в., что видно из знаменитого изречения князя Вано, обращенного к его племяннику Котэ: «Твой дед служил при дворе Александра Второго! Твой дядя служил при дворе Александра Третьего! Служил — а не работал!» При дворе Александра III находился именно этот дядя — сам князь Вано. (Он еще вспоминает, что тогда все по-французски говорили). Царствование Александра III в спектакле, следовательно, уже прошло, и сейчас — царствование Николая II, а значит, до очередных больших потрясений уже недолго… И, хотя героиня романа Эмма — 20-летняя девушка, а героиня пьесы Ханума — пышно расцветшая дама, на самом-то деле Эмма старше Ханумы: могла бы, наверное, быть ее мамой, а то и бабушкой, и прабабушкой, в зависимости от того, насколько близко к началу XX века помещается действие спектакля и сколько именно лет дают тифлисской свахе).


В каждом из этих миров есть некий набор персонажей, из которых можно составить историю — ту и другую. Персонажи эти должны считаться типичными для своего мира и людьми, которые его характеризуют (сваха, невеста, кавалер, семейный шут, «искуситель добродетели», ворчливый папа и т.д.). Но «Эмма» — это в большей степени «комедия характеров». «Ханума» — в большей степени «комедия положений». (Хотя ни в коем случае нельзя отказать ни «Эмме» в забавных положениях, ни «Хануме» — в забавных характерах).


Затем, и «Эмма», и «Ханума» — это истории о «роли социальных ценностей при заключении брака». Сказать точнее, истории о ложных правилах удачного брака и семейного счастья: этим правилам обычно придается очень большое значение в некой среде, но, если им следовать буквально, счастье они могут разрушить. Эмма, отговаривая Гарриет Смит от брака по любви с мистером Робертом Мартином, фермером, использует как решающий аргумент то, что супруге мистера Мартина, которая будет много ниже ее по социальному положению, она должна будет отказать в своей дружбе — не сможет ее принимать. Купец Микич Котрянц считает самым удачным для своей дочери брак с княжеским гербом — не очень обращая внимание на то, что в придачу надо будет брать еще и пожилого князя.


И Эмма, и Ханума — героини очень деятельные и «звезды» в своей округе. Самая главная разница между ними в том, что Эмма — объект некоторой иронии «голоса от автора», хотя иронии дружеской и любящей, а Ханума — объект авторского восхищения. Особенно в спектакле: «С той поры, как создан свет, лучше свахи в мире нет…» Когда Эмма берется сватать, она переоценивает свои силы. Когда Ханума хвастает, что может мир перевернуть, — она, как ни удивительно, права. Но мир она поворачивает именно в ту сторону, куда он сам хочет вертеться.


Почему, берясь устраивать чужое счастье, Эмма проигрывает, а Ханума выигрывает? Просится простейший ответ: потому что Эмма «жизни не знает», а очень опытная Ханума знает главные и истинные законы жизни и умеет пользоваться ими. Поэтому она знает, что молоденькая дочь купца Котрянца Сона по доброй воле не пойдет за пожилого князя, что ей нужна любовь, а не удачная по представлениям папы партия. Тут, все же, у меня большое искушение ввернуть то ехидное возражение, что «знание законов жизни» — относительная вещь: Сона могла бы оказаться не «типичной влюбленной», а корыстолюбивой барышней, согласной выйти за княжеский титул и дожидаться мужниной смерти, попутно заводя любовников… но в этой истории — все так, как надо: молодая красавица любит молодого красавца и выйдет замуж только за него. Опытности Ханумы способствует еще и ее профессия — или же считается, что должна способствовать: И. Бабель в одном из рассказов говорит о жителе одесской Молдаванки, занимавшемся сватовством, что тот знал о жизни все, что можно о ней знать.


Эмма — девушка не одинокая, а окруженная семьей и «знакомствами». У нее есть папа, замужняя сестра со многими детьми, есть бывшая гувернантка, есть спасительный мистер Найтли. То, что она до сих пор не замужем, объясняется и нравом ее папы, который не любит перемены, и ее собственным нежеланием до поры до времени менять свою жизнь, при том, что материально она обеспечена. Эмма знает, что при своем состоянии всегда будет пользоваться уважением. Почему Ханума до сих пор не замужем? ответы разные для «Ханумы в пьесе» и «Ханумы в спектакле». Ханума литературной основы — слишком откровенно властная личность с бурно плещущим темпераментом: она должна была отпугнуть более робких соискателей. Ханума в спектакле не желает жертвовать профессией: «Замуж выходить — с работы уходить. Кому я передам это… призвание?»


Но Ханума — это героиня «с прошлым», хотя прошлое у нее разное в пьесе, и в спектакле. В пьесе у Ханумы был роман с Акопом (тем самым, членом семьи Микича Котрянца), который расстроился, наверное, именно из-за того, что Акоп не вынес соседства столь энергичной женщины. Теперь они снова встречаются по поводу устройства судьбы Соны, и похоже, что Ханума Акопа уже не отпустит. В спектакле БДТ Ханума и Акоп не так давно познакомились — или только что начинают близко общаться, опять же, по поводу устройства судьбы Соны. Но, как вы помните, в одном из эпизодов спектакля Ханумой случайно упомянут ее «дорогой Сурен», и мы не поверим, что он — «ее дедушка». (Я думаю, что дорогой Сурен, может статься, во время знакомства с Ханумой уже был на ком-то женат).


И Эмма, и Ханума — добродушны, но не безобидны. Эмма неумным замечанием оскорбила мисс Бейтс, чем навлекла на себя гнев справедливого мистера Найтли. Ханума избила конкурентку Кабато на тифлисском базаре, чем заслужила бурное одобрение базара. (В пьесе мордобой происходит непосредственно в доме Текле, сестры князя Вано Пантиашвили). Конечно, Ханума грубее ампирной барышни Эммы, и неудачный выпад Эммы в адрес мисс Бейтс объясняется всего лишь минутным раздражением. Но, ежели желать изощряться (и извращаться) на классической литературной основе, можно представить Эмму чем-то вроде маленького злого гения, берущегося без достаточных оснований управлять чужими жизнями и из лучших побуждений ломающего жизнь своей подруги. (Подобная ситуация изображена в повести Андерсена «Пропащая»: предусмотрительная мама сына, влюбившегося в красавицу-горничную, разлучает влюбленных и устраивает равный брак девушки с другим, по той причине, что они друг другу лучше подходят. Этим она губит и сына, и его возлюбленную). Но лучше не извращаться, раз уж Эмме не удалось затолкать Гарриет в брак, который стал бы несчастным, — судьба в лице автора оказалась благосклонна к ним обеим.


Мне как-то пришло в голову такое понимание истории Эммы: что, если Эмма — это девушка-писательница, которая сама этого не подозревает? Она применяет свое воображение, придумывая судьбы знакомым, но ведь у них — свои, не вполне подвластные ей, жизни, и, конечно же, Эмма огорчается, когда вне ее фантазий все складывается не так, как она задумала. В этом случае ирония автора по отношению к Эмме — это отчасти и самоирония. И тут кстати, наверное, ввернуть высказывание Ханумы (из спектакля): «Хорошая сваха — как поэт, раз в сто лет рождается». У Эммы есть воображение, опыт она еще может приобрести, а еще лучше, — если она начнет сочинять повести, в которых прототипами героев будут ее знакомые, и никто не помешает ей по своему разумению как можно лучше «устраивать их счастье» .


Ввиду близости сюжетов в обеих историях есть такие персонажи как предмет матримониальных забот героини, соперница и будущий жених.


Эмма пытается выдать замуж свою новую подругу Гарриет Смит, сироту из пансиона, незаконную дочь некого неизвестного дворянина. Ханума руководит брачными притязаниями немолодого князя Вано Пантиашвили (в пьесе он — вдовец, в спектакле — разорившийся и состарившийся бабник с остатками былого блеска). Гарриет столь же наивна, как и Эмма, а кроме того польщена Эмминой дружбой, поэтому подчиняется ей и позволяет крутить собой. Здесь добавлю следующее замечание о сходстве: и «Эмма», и «Ханума» — истории о том, как лестные иллюзии в отношении себя самого правят человеком и куда они его заводят прежде, чем чуть-чуть рассеются. Интрига в этом романе мисс Остин начинается из-за того, что у Эммы преувеличенные представления и о своей проницательности, и о матримониальных возможностях Гарриет. В истории Ханумы (но именно в спектакле), напротив, у пожилого князя Пантиашвили преувеличенные представления о своих возможностях («За меня пойдет любая!»), чем и пользуются обе его соперничающие свахи.


И в пьесе, и в спектакле о Хануме соперничество тифлисских свах — деловое, бескомпромиссное и суровое. Но образ конкурентки главной героини в пьесе и в спектакле имеет выразительные отличия. В пьесе слуга Тимотэ называет Кабато женщиной маленькой, но такой горячей, что ей вместо спичек можно огонь разжигать. Она, по-видимому, моложе Ханумы: Тимотэ лезет поцеловать ее. В спектакле Ханума с презрением говорит о Кабато, что та действует напролом: «ни чутья, ни такта, ни обаяния». Кабато, как и Ханума, знает человеческие слабости и пытается играть на них: они обе поочередно делают ставку на разорение и на сладострастие старого князя. Но Кабато — злодейка пьесы, потому что она чуть ли не ломает судьбы двух молодых влюбленных. Она принадлежит к тому типу свах, которые полагают, что согласие невесты не нужно, — еще один повод порассуждать об относительности «законов жизни» и их знания.


У Эммы соперниц две. Во-первых, это невеста Фрэнка Черчилля, которую я все время забываю, как зовут… Джейн Ферфакс Но она соперница, так сказать, в «девических совершенствах» — в обаянии и в талантах. Здесь проходит линия «искусителя добродетели»: тайно помолвленный с мисс Ферфакс Фрэнк Черчилль нарочито волочится за Эммой, — так что она, сама о том не догадываясь, вовлечена в некрасивую игру, и, если бы Фрэнку Черчиллю удалось влюбить ее в себя, он бы разбил ее сердце. Во-вторых, соперницей становится Гарриет, — когда появляется угроза, что она завоюет Эмминого мистера Найтли. То и другое соперничество ложное: конечно, ни мисс Ферфакс, ни Гарриет Эмме не конкурентки. Во Фрэнка Черчилля Эмма не влюбилась, а мистер Найтли ее на другую не променял бы.


Но в обеих историях соперница неожиданно полезна главной героине. Необходимость сопротивляться неудачной интриге Кабато сближает Хануму с Акопом, и так Кабато «саму Хануму сосватала». А Эмма, испугавшись потерять мистера Найтли, понимает, что любит его.


В конце каждой из историй перед чарами главной героини наконец-то смиряется некий мужчина, долго дороживший своей независимостью. То, что ей удалось без особых усилий покорить «неприступного», должно говорить в пользу ее победительного очарования. В пьесе А. Цагарели, как мы уже упоминали, Акоп — это «бывший» Ханумы. Можно почувствовать здесь печальный мотив: сваха устроила счастье других, но не свое. Акоп в пьесе все время пытается как-то улизнуть от Ханумы и противится ее попыткам устроить брак Соны не со старым князем, а с его молодым племянником. Под натиском и Соны, и Ханумы Акоп все же сдается, помогает им и в конце пьесы танцует вместе с Ханумой, что будет дальше? — а придумайте! В спектакле БДТ Акоп помогает Хануме почти сразу и без колебаний. Как бы между делом она очаровывает его — вот тот, кто ей подходит, — а он позволяет себя покорить, даже несмотря на то, что она лишь отчасти соответствует идеалу «женщины, которая бы ему понравилась». Мистер Найтли, напротив, спорит с Эммой, находя ее инициативы непродуманными. Несложно представить, что в семье Акопа и Ханумы главной будет Ханума — но так, чтобы для Акопа это не было неприятно и неудобно. Для Эммы ее половина должна стать чем-то вроде старшего помощника-учителя (который, между делом, будет защищать от нее — от ее благотворного влияния - окружающих).


Избранники двух героинь — как будто противоположности между собой: фамилия мистера Найтли подтверждает, что он — рыцарь, Акоп — это остроумный человек в амплуа шута в доме Микича Котрянца. Но и рыцарь может очутиться в смешном положении, оберегая девочку со слишком развитым воображением, которую когда-то держал на руках, а Акоп повел себя вполне рыцарственно в отношении и Ханумы, и Соны.


Еще забавная деталь: в пьесе — не в спектакле — «Ханума», в сцене смотрин с переодеванием (когда Ханума показалась князю Пантиашвили в платье Соны, чтобы вызывать у того отвращение к невесте) Акоп предполагает, что эффект может быть противоположным: князь возьмет и влюбится в Хануму! И немного жаль, что не влюбился… зато героиня осталась верна Акопу, скромному, но надежному.


Одна из экранизаций «Эммы» (та, которая с Кейт Бекинсейл) оканчивается так же, как спектакль БДТ «Ханума»: застольем и чествованием главной героини. Как-никак, без нее истории бы не было. Два произведения объединяет еще и тема обаяния несовершенства. Эмму много за что можно пожурить, и Хануму много в чем можно не одобрить (особенно Занууде: ведь она табак нюхает, дерется и в баню к полуголым князьям залезла!)- а все-таки обеих их и охотно прощают, и любят, и ими любуются. Их истории — о прелестях маленьких (и больших) женских недостатков. И, может быть, »Эмма» — о том, что мы, женщины, (но ни в коем случае не все «мы, женщины») хотели бы считать наши недостатки прелестями, а «Ханума» — о том, что мужчины позволяют так считать тем женщинам, кого любят.


Заключение, которое можно и отбросить. Когда-то давно я находила информацию о спектакле «Ханума» (не товстоноговском), где конкурентка-Кабато была изображена юной. Можно ли представить себе обеих свах — Эмму и Хануму — встретившимися и соперничающими между собой в рамках какой-нибудь новой истории, вроде новогоднего капустника? Понятно, этот спектакль подошел бы только для тех, кто знает и «Хануму», и «Эмму». Наверное, Эмма попыталась бы устроить брачный союз Ханумы не с приказчиком Акопом, а с князем Пантиашвили, но потерпела бы фиаско, потому что князь, как и мистер Элтон, обратил бы внимание на нее саму. А Ханума в конце согласилась бы взять Эмму в ученицы, но только с одобрения мистера Найтли, потому что, если бы ради успехов в профессии свахи испортили Эммино семейное счастье, это был бы непоправимый ущерб для репутации Ханумы.

25. 12. 2014