Однажды я полетел в Чехию после Нового года, до 1 января там просто нечего делать, так что билеты были на 3-е, у меня было срочное дело. Мне нужно было найти адвоката, поскольку мой разругался с женой и улетел работать на Кипр. Похоже, для него самого это было слишком быстро и неожиданно, но от таких предложений, которое он получил, не отказываются. В Праге у меня была помощница, Люда, она знала чешский и вращалась в судебных сферах. Я ее знал-то пару месяцев, что она может, что нет - фактически я не знал. Еще со мной из Москвы увязался некий крендель, который всё на свете знал, и везде-то у него были связи. По тем временам, это был абсолютно ненужный и никчемный человек, в Москве он ничего не умел и часто выглядел смешным. Прибыл он с Северов и постоянно говорил, что он сотрудник фсб (потом оказалось, что к этой организации он отношения не имеет и не имел). Фамилия его была Обрезкин, он из таких, кто влезает в компанию чтобы все узнать и по возможности ее отжать или хоть как-то поживиться. Был один вопрос, по которому он мог мне помочь, но об этом ему раньше времени знать не полагалось. Я не думал, что он представляет опасность, но оказалось, что он слишком много отнял времени, а в конце и нервов.
Новый год в Москве мы встретили от души, я сейчас имею в виду – на фирме. Сначала праздновали в магазине, было шумно и весело. Обрезкин тоже приперся, причем я его не приглашал, а народ подумал: ну трется человек вокруг, значит так и надо. Более того, он явился с женой. Жену звали Владислава, она была дочкой (возможно) какого-то северного магната, который и прикупил им квартирку в Никулино. Вот странно, у меня очень хорошая память на лица, а ее лицо я не припомню, помню, что брюнетка, и глаза, как маслины. Пили много, говорили какие-то речи, Обрезкин тоже сказал нечто пламенное, после всего этого мне нужно было ехать поздравлять народ в центральный офис, на Пушкинскую. Тут Обрезкин совершенно нагло навязался и туда, да, думаю, хрен с тобой, что ты там такого увидишь? Поехали на двух машинах, Владислава прыгнула в мою, говорю, что же вы с мужем-то не поехали? Он, говорит, водит по Москве плохо. Ехать было максимум минут 15, да езжай, думаю, это ваши дела, сами и разбирайтесь! Пару минут проехали, и эта самая Владислава вынимает стыринную со стола бутылку коньяка, и говорит, что нужно непременно отпраздновать знакомство. Отлично. Миш, говорю, достань два стаканчика и езжай побыстрее. Я тогда не пил совсем, так что пришлось притворяться. Пьем мы этот чертов коньяк, а барышня разошлась во всю. Такая и в горячую избу войдет в два счета. Короче, ей нужно было мужика, и немедленно, это хорошо, что я на переднем сиденье сидел. Подъезжаем к Пушкинской, Миш, говорю, проводи даму. Надо сказать, дама была уже никакая. А над Москвой крупный такой снежок кружится, и, если не считать дальние крики, смех и шутихи – можно сказать, что над Большой Дмитриевкой и Столешниковым были тишина и спокойствие, как и положено в новогоднюю ночь. И настроение у меня было новогоднее несмотря ни на что. Я поднялся в офис, бухгалтерия праздновала в своей комнате, по ходу, до второго еще не добрались, но веселье было просто в каждом глазу. Мишка притащил Владиславу и отвел ее на кухню. Обрезкину не хватило стула, и он притулился на спинке дивана в коридоре, но при желании из-за стола его можно было наблюдать. Нужно было его как-то представить, но к счастью девчонки обрушились на меня стремительным домкратом, и было не до него: накладывали, наливали, хохотали, тостовали. Выпили за Наступающий, за баланс, и за удачу. Тут Обрезкин постучал вилкой по рюмке и попросил произнести тост. Тост его прервали, и еще раз выпили за Новый год. А ненужно Новогодний праздник путать с заседанием профкома. За столом во всю веселились, какие-то рассказы рассказывали, например, как одна бухгалтерша закрыла ненароком мужа в трениках на балконе, а сама побежала покупать новогодние подарки. Когда вернулась, муж уже слабо постукивал в стекло, еле оттаял. Ну, типа того. Я собрал документы по Чехии и попросил Мишку отнести их в машину, сказал, что приду через пять минут. Праздник продолжался и мне не хотелось, чтобы мой отъезд люди восприняли как знак закрытия банкета, так что я специально сказал, что праздник продолжается, и свалил.
Ситуация с Чехией была такая: если в ближайшее время я не смогу найти адвоката, мне второй раз придется лететь в Прагу и представлять в суде себя самому, чего нужно было избежать любой ценой. Дело в том, что в Чехии сложное право, с одной стороны существуют кодексы, точно так же как у нас, и это возникло в послевоенное время, с другой стороны – остались тома принятых решений чешских судов, так что это и прецедентное право. Самому браться за сложное дело в таких условиях – чистое безумие. Нужен был еще профессиональный переводчик, это очень дорого, но вопрос решаемый.
Обрезкин летел по своим делам, ну летит человек, всяко быват. Я только посоветовал ему симку в Рузине не покупать, получится вдвое дороже, да еще и впихнут что-нибудь могут. Я собирался после встречи с Людой либо поехать в отель, либо сесть на автобус и поехать в Карловы Вары и переночевать там. Обрезкину я предложил, если у него дела позволят, тоже можно поехать в Карловы Вары. Там у меня было где остановиться. Доехали до Флоренц (местный автовокзал) и купили симки. Дальше я позвонил Люде и поехал встречаться на Мостек, а Обрезкин поехал по своим делам. Условились вечером созвониться.
Зимняя Прага бодрила, морозец был считай, как у нас. От Вацлавского наместни идет улица Водичкова, вот там есть кафе, где я обычно встречаюсь и разговоры разговариваю. Люда была уж очень сосредоточенной, ее список был явным фуфлом: выписала шесть адресов на скорую руку. Говорю: обзванивала? Не всех. Кого? Первых трех, первый говорит по-русски, но готов разговаривать после 10-го числа. Отлично, я начал звонить со второго. С предпоследним договорились сейчас же подойти для встречи. Ок, это было в 300-х метрах. Секретарша вела себя безукоризненно, предложила кофе, и мы не отказались. Сказала, что пан Марек будет с минуты на минуту. Пан Марек был в папахе и меховых рукавицах, что у них вообще с отношением к холоду? Температура-то почти нулевая. Разговаривали недолго, это просто не его профиль, он больше по уголовке. Я спросил, есть ли кто-либо из его знакомых адвокатов, кого может заинтересовать это дело? Желательно с конторой недалеко отсюда, и со знанием русского языка. О! Говорит, это просто. Надиктовал что-то секретарше, та села за машинку (!) и напечатала нам список из четырех человек. Одного из них я уже прекрасно знал, поскольку он представлял противоположную сторону. Прекрасное знание русского, несколько лет работы в Советском посольстве, но нам не годится. Так что трое, немного. Я поблагодарил, спросил, должен ли я ему что-то, и мы удалились.
Дальше была рутина: мы ездили, я говорил, Люда переводила, находились новые имена, итак, до 6 или 7. Дальше я предложил пообедать, и мы зашли в какое-то заведение, предложенное Людой. Люда была западенкой, симпатичная молодая барышня с русским, украинским и чешским языками. Целеустремленная и деловая, хотела выйти замуж на итальянца (не знаю почему). Уже за кофе звонит Обрезанкин, про которого я совсем забыл, и рапортует, что он свои дела в Чехии сделал. Ну и я-то тут причем? Говорю ему, что с ночлегом и Карловыми Варами я еще не определился, позвони попозже, а лучше поищи гостиницу.
Наконец нашелся на мой взгляд подходящий претендент, причем довольно случайно: мы пришли к одному, но он сказал, что улетает в Мексику на дайвинг. Ок, но у его соседа дверь к двери прям на объявлении было написано, что говорит по-русски. Мы зашли, дело ему было интересно, но он предложил встретиться послезавтра. По-русски он говорил не хуже меня, его мама была из Чертаново, звали его пан Петр (условно). Но тем не менее мне пришлось спросить его, берется он за дело или нет, ответ нужен сейчас. Тогда давайте обсудим, говорит, и мы битый час обсуждали детали, в том числе и нашего договора. Вышли от него часов в восемь, не раньше. Люда пошла домой, я поехал на Флоренц, делать в Праге было нечего. Позвонил Обрезкину и сказал, чтобы он купил два билета до Карловых Вар и перезвонил мне. Черт их знает, до которого часа у них междугородные автобусы работают.
В автобусе Обрезанкин попробовал затянуть свой скучный гимн во славу себя, но мне пришлось его остановить. Думай про свою Владиславу, или спи. В Карловых Варах мы проехали до Садовой. До гостиницы пехом было минут пятнадцать. Я люблю Карловы Вары, правда, можно сказать, что – любил. Зимние Карловы Вары – просто заснеженная деревня.
Господи, какая вокруг была красота. Крупные хлопья снега медленно кружились на фоне черного неба, Теплы, церкви Марии Магдалены и театра. Снег был точно таким же, как над Большой Дмитровке и Столешниковым.
В гостинице нас ждали, так что мы поужинали, и я еще поговорил со своим товарищем о делах. Обрезкин пошел в номер, это его явно не касалось.
5-го января был очень тяжёлый день. Обрезкина я отослал смотреть достопримечательности и дал ему карту с крестиками, где стоило побывать. У Петра с утра выпал какой-то проблемный клиент, и он пришел на встречу явно взвинченный. Сначала он критиковал двух моих предыдущих адвокатов (что понятно), потом мы перешли к целям и схеме. Он прямо сказал, что не знает стратегии, при которой мы выиграем процесс, и просит принять во внимание адвоката противоположной стороны, известного своими хитростями. Он был с партнером, иногда ему переводила Люда, иногда мы переходили на английский. На список вопросов, который они заготовили, я отвечал часа три. Потом они предложили подготовить документы, особенно их интересующие. Дальше, пока мы пили кофе, привезли опечатанные документы из офиса моего предыдущего адвоката. Это был кошмар, я имею в виду количество. Эти пакеты должны просто лежать, пока мы не подпишем доверенности и договор на обслуживание. Я сразу сказал, что доверенность будет не генеральной. На этот раз мы продвинулись, и видно было, что ребятам стала понятна суть проблемы и величина спора, а это было главное. Остальное мы отложили на 8-е, потому что Петр на День должен был слетать в Москву: повидаться с матерью, да и Православное Рождество. Верующий он или нет я не знаю, и к какой конфессии принадлежит тоже. В конце я предложил все-таки подписать доверенность, чтобы они могли посмотреть документы, хранящиеся у адвоката. Это важно, поскольку там протоколы судебных заседаний на чешском языке. Это мы сделали, и снова не раньше восьми я вышел из их конторы.
По дороге в Карловы Вары я сказал Обрезкину, что в городе есть православный храм и спросил, будет ли он как-то отмечать Рождество. Неожиданно Обрезкин оказался верным православным, причем воцерковленным. Это меня удивило, внешний вид у него был совсем не православный, и даже не русский. И потом, заниматься рейдерством и выбиванием денег и быть искренним христианином – для меня как-то не стыкуется. С другой стороны, мне-то какое дело, верь хоть в чёрта лысого.
В Сочельник мы нормально отпраздновали, Обрезкин постился. К двенадцати пошли на Крестный ход. Церковь Петра и Павла находилась от нас совсем рядом, я даже знал местного священника. Храм был какой-то необычный, на стенах висели разнокалиберные иконы – подарки прихожан и гостей. Но батюшка здорово поддавал, так в конце конов и спился до белой горячки. Жалко, была в нем не то, чтобы святость, а убежденность и простота.
До службы Обрезкин исповедовался и причастился. Народу было очень много, полный храм. Крестный ход проходил так: все вышли во главе со священником в одни ворота, обошли вокруг церкви, и зашли через другие. Мы с товарищем подождали, морозно было как-то расхаживать. Обрезкин молился на коленях. Потом он попросился остаться на недельку в Карловых Варах. Ну есть деньги – оставайся,
Утром 8-го я приехал в Прагу и снял в гостинице номер на сутки, дальше позвонил Люде и стал ждать звонка от Петра. Наступила решающая стадия. Петр позвонил часов в 12, говорит, нужно разбить на две части: сначала обсуждение и подписание договора, далее его оплата. А вечером посидим с документами и пунктами, что мы будем делать. В конце подпишем приложение, без подписания которого договор не действителен, устраивает? Вполне, говорю. С договором проблемы не было, это стандарт. Инвойсы они распечатали, я сходил в банк, открыл счет и оплатил на месяц вперед. Раньше все было быстрей и проще.
С Людой мы пообедали в том же ресторане, с ней нужно тоже было обновить отношения, я сделал ей предложение, по деньгам у нее было повышение, так что она очень обрадовалась. Мой самолет был утром, машину заказали, в восемь она должна была подъехать к гостинице. Дальше оставалась финальная часть переговоров с адвокатами. И, надо сказать, это были очень трудные переговоры, которые пару раз были на грани срыва. Я был категорически против некоторых предложений адвокатов, и я был прав, мы уже с предыдущими адвокатами это обсуждали, просто это означало сдачу позиций. Все эти бесконечные споры продолжались до 11 вечера, тем не менее, мы договорились, осталось только работать. Подписали Приложения и раскланялись.
Собственно, все это я написал только ради последних строк: мы шли усталые и вымотанные по улочкам Праги, было осознание проделанной тяжелой работы и выполненного долга. Тут Люда говорит, давай зайдем в кафе на пять минут. Мы зашли, сели в тепле и уюте. Она заказала кофе и коньяк, я тоже, хотя к спиртному не прикасался лет семь. Вот тогда я выпил за Новый год!
В кафе кроме нас никого не было. За окном тоже было пустынно, только какой-то дворник в оранжевой тужурке и с лопатой продефилировал мимо. Снова шел тот самый медленный снежок. Полнейшая красота! Вообще, я не хожу в кафе с девушками, к которым ничего не питаю, пожалуй, это единственный случай. Мы заказали еще по кофе и по коньяку. Коньяк был в рюмках на специальных подставках, снизу его подогревала свечка. Так хотелось, чтобы тепло и новогоднее настроение продолжалось!
4.1.2022
Фото: Карловы Вары зимой