я встречал атеистов у затопленных рек,
у стальных горизонтов, где ржавело небо,
и каждый из них жевал хлеб,
и каждого соль до костей продирала,
а голуби царапали лапы кривясь,
выли, задрав в небо клювы,
внутри яиц кто - то бродил,
да всмятку не видно было…
в доме пустом отношения не уживались,
двери за петли хватались искренне,
в окнах трещины грелись на стёклах,
мужественно в лёд верили,
а зеркальные метки в серебре отражений,
меняли цинично покрытие,
раньше плакал последний жилец рядом,
как вышедший из доверия зритель…
я стал смотреть на вырубленную траву,
я чувствовал запах окаменевшей прозы,
наверно, атеисты подняли волну,
читали библию, (комар носа не подточит),
ночь, сквозь прибор бесшумной стрельбы,
по ярким мишеням орала матом,
лопасти, каюсь, не углядел издалека,
то вы вращались, то не вращались…
конвоиры,
заводили за спину стрелки последнего часа,
посиневшие губы рты затыкали ором,
на расстрел вели набожных атеистов,
их шаги сбивались в такт строя,
белые лица на фоне последнего утра,
ожиданием выглядеть гневно улыбкой стремились,
атеисты в исподнем стояли гордо,
под пулями тесно до смерти не шевелились…
я первым присел у холода жаркой печи,
дым моих дум анакондой сжимал нутро в плоскость,
я достал справку об освобождении их,
порвал буквы, слова полетели на волю,
я сидел рядом с холодом в нижнем белье,
был похож на расстрелянных атеистов,
за окном моросил каменный дождь,
мочил слова о помиловании атеистов…