Горький шоколад
Пастушок лежал на травке, теребил губами полевую ромашку и отрывался от земли, заглядываясь на лебединый танец плывущих облаков. В небесах над Узким Лугом царила гармония, как сказал бы художник – лепота. Не предчувствовал Степан, что с этими облаками уплывает его юность. Навсегда.
В армию призвали 15 сентября 1939г в 693-й стрелковый полк простым солдатом. Лихой напарник коня к тому же был отменным стрелком и лыжником с пацанства. От дедов досталась крестьянская закалка, мужская сибирская хватка и мощный стержень бойцовского духа. Мечту о дембеле разрушил Халхин-Гол. Сеча была жестокая, страшная и на земле и в небе. О масштабах воздушных боев свидетельствует замечание командующего советской группировкой в Монголии с июня 1939 года Г.К. Жукова, который в беседе с Константином Симоновым сказал, что таких сражений в воздухе как над Халхин-Голом он не видел даже во время Великой Отечественной войны. Земляк отца из Окино-Ключей Бичурского района Наум Тимофеевич Симонов (однофамилец известного писателя) также оставил собственноручные записи об ужасных схватках с японскими самураями: «В воздухе сходились одновременно по 40 и более самолетов. При окружении японцы в плен не шли, прятались в многочисленных подземных дотах, и снарядами оттуда их выбить было невозможно. Пришлось нашим танкистам применять огнеметы». Неоднократно наводчику 76-ти миллиметрового орудия 26-го Гвардейского кавалерийского полка Н.Т.Симонову приходилось участвовать в штыковых схватках с японцами. Рукопашная на высоте Баян-Цаган оставила пожизненные рубцы не только на теле, но и глубоко в душе – ведь большинство самураев в плен не сдавались и бились жестоко, до последней капли крови. Пересеклась ли тогда жизненная полоса моего отца с артиллеристом полковой батареи Наумом Тимофеевичем сейчас уже гадать поздно, но то, что поле боя было общим мерилом их силы духа, отваги и бесстрашия – несомненно.
Лыжи, маскхалат – новая экипировка Степана Ефимовича на «Зимней войне». Красноармейцу в буденовке пришлось несладко и при прорыве линии Маннергейма в Финляндии. После Финской его перебрасывают в МНР, а в мае 1941 года отец вновь служит, но уже в составе РККА ВВС, о чем свидетельствует подпись под личным фото, адресованное родителям Варваре Семеновне и Ефиму Корниловичу Серявиным из Узкого Луга. 11 октября 1941 года наши части военно-воздушных сил были уже в Забайкальском крае на ст.Домна по пути в пекло Великой Отечественной (сослуживец К. Трошков оставил памятную надпись на фото).
Немалые потери в воздухе несла наша страна в начале войны. Срочно требовались классные специалисты летного дела. С марта по 16 июля 1943 года отец с успехом проходит срочные курсы высшей летной подготовки при ГВФ в Ташкенте. Оттуда штурман-радист-стрелок попадает в авиацию дальнего действия. Дважды горел в самолете. Над Киевом их бомбардировщик сбивают фашисты. Чудом удается выжить и избежать плена. Кстати, дух крепкой интернациональной дружбы с однополчанином-украинцем Николаем Тарасенко навеки запечатлен в нашем семейном фотоархиве с предпобедной датой - 15 декабря 1944 года (с сентября 1944г друзья проходили службу в школе ночных летчиков АДД под Кирсановым Тамбовской области. Во время войны аэродром фактически находился на линии фронта и подвергался бомбежкам с мессеров). Там же, за полгода до победы и встретились мои родители – 19-ти летняя тыловичка Шахова Роза и 25-летний раскосый возмужавший лейтенант Степан. Мама тогда работала районным агроном в Сортсемовощ г.Кирсанова. Элитные семена ценились дороже золота. Глядя на зернышки, девушки падали в обморок, от голода. И спрос за их сохранность был суровым и жестким.
Потери войны невосполнимы! Из шестерых детей в тамбовской семье выжила только Роза, остальные умерли во время войны от голода и болезней. Эвакуированных ленинградцев кормили последним, что у них было. И расселяли их по семьям, не взирая на количество и возраст едоков. Умирали сами, но делились последним. Для армии из семьи тоже немало изымалось, без скидок на количество детей. Черноземная житница во время войны нещадно пострадала. Существующий перекос в социальных гарантиях даже между самими тыловиками, по сравнению с ленинградскими блокадниками, надо восстанавливать. Лиха хлебнули все! Фронтовые потери коснулись почти каждого жителя страны.
В сибирской семье моего отца тоже было шестеро детей, из них пять сыновей – Степан, Александр, Никандр, Лев и Леонид. Все они участвовали в войне. Никандр и Лев геройски погибли. Заслуженный учитель Бурятии Н.Д. Коробенкова увековечила память о земляках - участниках войны в своей книге «Привет с фронта». Есть там строки о моем отце и его братьях. Имена погибших высечены на мемориальной доске на площади Славы в Улан-Удэ.
После участия в параде на Красной площади в Москве, война для моего папы не закончилась. Боевые вылеты продолжались. В разгроме квантунской армии в ходе вооруженного конфликта между СССР и Японией в период с августа по сентябрь 1945 г участвовали все рода войск, в том числе и авиация. Обидно было бы погибнуть в финальной боевой схватке. Особенно после грандиозного парада победителей, о котором даже мама вспоминала с гордостью и достоинством. Она была живым свидетелем изматывающих репетиций на плацу столичной площади в Москве. Тренировки выдерживали не все и солдаты - падали прямо во время маршировки. Правда, отец никогда этим не бравировал. А я в 11 лет, когда детство было счастливым в своем полном разгаре, не додумалась его расспросить. Уже в солидном возрасте я узнала, что он воевал стрелком-радистом в составе 2-й транспортной особой авиадивизии особого назначения. Я долго не могла свыкнуться со смертью папы, который даже на зубную боль никогда не жаловался.
Накануне очередного дня Победы, как и во все другие военные праздники, в т.ч. на День офицера, я вспоминаю своих незабвенных родителей с горьким привкусом шоколада. В семье редки были разговоры и воспоминания о войне, по крайней мере, в присутствии детей. В школы не часто приглашали участников и ветеранов войн. На своей памяти помню всего один случай на 23 февраля в начале 70-х, с участием моего папы, и то только потому, что в классе я была единственной дочерью кадрового офицера (на тот момент отец работал зам.начальника первого отдела по радиотехнике Военного комиссариата Республики Бурятия). Возможно, существовал какой-то гриф секретности на историю военных лет. Но события свежи до сих пор, и оттого горько, что мы мало знаем доподлинных фактов от самих очевидцев. Летописцы до того «приукрасили» хронику военных событий, что у молодежи «двоится» мозг, а порой неправильно трактуется победное и триумфальное значение второй мировой войны. Голод и разруха меняет сущность человека не меньше, чем бомбежка и зверства в результате войны. Мама повторяла не раз: «Не жалуйся на жизнь в мирное время. Самое страшное на земле – это война!» При этом папа потчевал меня настоящим горьким шоколадом, какой обычно выдавали летчикам. Во время войны первым гостинцем при знакомстве с мамой тоже была лётная шоколадка. Представляете, что это тогда значило для голодной девушки в разгар зимы? Не могу забыть и я папин шоколад. О, это был вкус! Ни одна кондитерская фабрика не сможет сейчас повторить былого послевкусия. Так же, как ни одна война не способна вернуть близких и родных людей, тепло человеческой любви и гармонии светлых чувств. У порванных нитей могут быть только узелки. Узелки памяти. Которыми мы должны дорожить не меньше, чем жизнью. Ведь у войны нет победителей и побежденных. Есть только жертвы. Так давайте во имя жизни на земле не забывать трагические уроки прошлого и с благодарностью помнить всех, кто дал нам шанс для мирного созидания на родине наших предков. Ценой собственной жизни.