Я говорю, что хочу вернуться
В тот темный осенний день,
Навсегда сохраненный в покинутом прошлом.
Тогда небо было иссиня-свинцовым,
Тяжелым и холодным, как мое сердце.
Тогда мое сердце было необъятным и невозможным,
Синевато-туманным, как небо.
Мир был не слишком понятным,
Мир казался загадкой,
Но это всегда было правильно,
Всегда было интересно,
Так что даже не умещалось в моих поэтических зарисовках.
Самое грустное, что
Этого осеннего дня, навечно сохраненного в покинутом прошлом,
Должно быть, никогда не существовало.
Существовал день, когда я в одиночестве читали книгу, сидя на качелях или бредя по дороге.
Существовал день, когда я рассказывали по телефону стихи человеку, которому так и не отдали свое сердце,
И в тот день оно болело от одиночества.
Существовал день, когда я с дрожью глотали воздух, не справляясь с подступившими слезами.
Существовал день, когда я жаловались сестре на ветер, но в целом мы сочли погоду классной.
Существовало очень много дней,
Но в каждом из них
Не были ли я совершенно маленькими?
Навсегда запертыми в самих себе,
В собственных мыслях, напоминающих клетку.
Ничто никогда не было понятно,
Но эта загадка
Не умещалась в моих поэтических зарисовках,
Потому что больно было для зарисовок,
Потому что она умещалась в моих слезах и самых темных мыслях.
А тот день,
Прекрасный осенний день, когда мое сердце сливалось с небом,
Был создан моим собственным сознанием, склонным к ностальгии,
Был создан вечность или минуту назад.
Правда в том, что не существует никаких дней,
Или в том, что любое время, в которое я хочу вернуться, на самом деле
Было намного хуже того, что есть сейчас,
Когда все, что происходит,
Может быть, даже не стоит моих поэтических зарисовок,
Но когда ты говоришь: "ты что, набросок стиха пишешь?", это и правда становится
Стихом