Кому ни рассказывал Степанов потом
эту сюрреалистическую историю,
никто в неё не верил, считая выдумкой.
Степанов, понятное дело, злился —
уж он-то знал не понаслышке о том,
что в местах не столь отдалённых
случаются вещи куда похлеще.
В январе две тысячи десятого
случилось ему мотать срок,
трудясь мастером на все руки в женском СИЗО,
расположенном на задворках детской колонии.
Серые зимние дни на морозе тянулись долго,
а однажды с обеда привалила работёнка —
позвали его на выгрузку машины с книгами,
которые в дар детской колонии передал посмертно
некий очень уважаемый в области гражданин.
Книжная россыпь оказалась на редкость хороша,
были в ней и классики, и современная проза.
А вечером Степанов напросился в помощники
к инспекторше, кислой девице с шалыми глазами,
разбирать поступившую в СИЗО литературу.
Пока инспекторшу мацал контролёр Вознюк,
Степанов тихонько забурился в дальний уголок,
огрубевшими пальцами перелистывая страницы.
Сваленные кучей на полу промёрзшие книги
явно принадлежали настоящему читателю,
человеку тонкому, умному и образованному —
Степанов, чьи тихие детство и юность прошли
между шкафами разномастных библиотек,
в книжках разбирался очень даже неплохо,
поэтому сразу отметил, что все экземпляры
явно хранились в хороших, добрых руках.
Степанов зачарованно листал пухлый том Бунина.
Книги в следственных изоляторах были редкостью,
они являлись головной болью для любой оперчасти —
за их переплётами арестанты прятали лезвия,
на страницах писали тайные послания подельникам,
с помощью книги можно было легко разбить лицо,
устроить в камере серьёзный пожар —
словом, книги в изоляторах как-то не приживались.
Инспекторша что-то ныла, лепетала и повизгивала,
нахальный Вознюк был настойчив и сладострастен,
на Степанова, притихшего в углу кабинета,
они не обращали никакого внимания —
хули, зэчара, существо бесправное и бессловесное —
но он был этому только рад,
копаясь в книгах с наслаждением
нисколько не меньшим того,
которое испытывали эти двое.
После отбоя Степанов включил лампу-ночник,
разрешённую ему для производственных надобностей,
и принялся рассматривать то,
что выклянчил до утра у инспекторши —
Мережковского, Плутарха, Эренбурга, Куприна.
Боже, сколько вещей он умудрился забыть!
Книги, ноутбуки, телефоны, автомобили...
А ещё котлеты, яичница-глазунья,
сыр, масло, сметана, творог,
водка, коньяк и вино...
Женщины...
Утром Степанов, возвращая книги инспекторше,
услышал отрывок разговора её с начальником,
девица ныла, что нет ни места, ни времени,
что арестанты всё равно ничего читать не будут...
Полковник что-то резкое ей гаркнул в ответ —
никчемушную девицу устроили к нему по блату,
она была дочерью местного коммерсанта,
мечтала поскорее выйти замуж да уволиться.
До обеда Степанов провозился с делами,
устал, взмок и вылез на улицу перекурить.
У самых дверей здания стояли сани с коробом,
на которых шныри, извиваясь, как черви,
возили обычно на свалку разный мусор.
На этот раз короб был заполнен книгами —
шныри получили приказ главнокомандования:
уничтожить макулатуру путём её сжигания.
Жечь Толстого, Чехова, Пушкина, Достоевского?!
Степанов стоял с неприкуренной сигаретой,
пытаясь устаканить в голове происходящее.
Полковник пнул ботинком синий томик Ленина,
нагнулся рассмотреть что-то, обернулся,
увидал ошалевшее лицо Степанова и рыкнул:
— Тебе чего, Степанов? Вот иди к себе и работай!
Мне это говно хранить всё равно пожарник не даст,
а наши орлы обязательно окурок подкинут...
Я велел оставить романы женские и детективы.
А это всё сжечь в кочегарке к чёртовой матери!
Найду при шмоне хоть одну книжку — накажу.
Он отвернулся и тяжело зашагал к воротам.
Степанов схватил первое, что подвернулось под руку,
помчался в свою каморку под лестницей — прятать.
Среди книг ему попался потрёпанный томик,
что-то вроде справочника по философии,
Степанов раскрыл его и хмыкнул.
Спиноза, Гегель, Кант...
Нравственный закон вокруг нас,
свобода как осознанная необходимость...
Какого чёрта? Кому всё это было здесь нужно?
Со стороны кочегарки в морозном воздухе
до него доносились весёлые вопли шнырей,
шустро швырявших в горящую топку
беззащитные тельца онемевших от ужаса книг.
Силлабо-тоническая версия с иным сюжетом здесь -
http://stihi.ru/2017/12/12/3079