Я написал бы эту зиму
И для тебя, но вот беда:
Она пуста наполовину,
И вся тебе не по годам.
И, проходя дворами мимо
Помоек, лавок и машин,
Я понимаю: месяц минул
И ничего не совершил.
Акыном снежного подворья,
Певцом кирпичных флигелей
Героем Антилукоморья
Творцом погасших фонарей –
Вот кем я становлюсь под вечер,
А коль не вышел на простор,
То время зажигает Млечный
И продолжает разговор.
И вот, оно поёт машиной,
Сигнализацией, водой
В текущих кранах – выше, шире,
Кофейной гущей, ледяной
Отсвечивает на палетах,
Хрустящей коркой, - на стене,
Средь натюрмортов и портретов,
Что вечно тают по весне…
Оно вмерзает до гортани
В пустое горло, чтобы звук
Фигурным врезался катаньем
В пустую обречённость рук,
И объявляет обновленье
Посредством дамы ледяной,
Всегда маячащей за дверью
В накидке снежно-кружевной…
Мне предлагают, как обычно,
Всё тот же путь в страну снегов,
Где, как материя, первична
Метели северная кровь,
А белый цвет, чем ближе к ночи,
Тем завершённей и белей,
Чем бездна белых многоточий
Ясней для повести моей.
И голос бледного сияния
Всё освещает словно днём,
И обесцвеченною тканью
Сияют комната и дом,
И мягким холодом укрыты -
Окно, и крыша, и труба,
И светом полночи залиты,
Как для схождения с ума…
Но ты не говори «спасибо».
И я ни слова не скажу.
Я лето в складках и изгибах
Стихов и музыки держу,
Я «лето» про себя твержу.
И понимаю: либо-либо,
И я нисколько не сержусь,
И написал бы эту зиму
И для двоих, но дело в том,
Что я пустой наполовину
И у меня одно пальто,
И я его ношу всё чаще,
А если даже не ношу,
Сие сомнительное счастье
Не выпеваю, а дышу,
И ты, наверное, услышишь
Лишь непонятный шорох струн,
Пока на стёкла не подышишь,
И станешь думать:
«Что за лгун,
И не поёт и не играет!»
А я играю и пою,
И только сам не замечаю
Сию мелодию свою.
22.11.21.
Бург