Часы выстукивают, как дятел
в чернильно-матовой тишине,
секунды грошиками на паперть
ритмично сыпятся в полусне.
Я увлечен
или отвлекаем,
дословно силясь запечатлеть,
пока шершавистое дыхание
не успокаивается на треть.
Я знаю там за рассветной гранью
мне не найти и десятка слов,
мне не найти и дверей тех зданий,
ни горсти милостивых пятаков.
И ты мой писарь, мой ангел чудный,
стенографист прописных острот,
все собираешь и шьешь в талмуды,
приберегая на свой черед,
а мне здесь только и остается,
равняясь вольно на стрелок шаг,
искать в надежде и духе кротце
особо мягкий и потаенный знак.