Кормишь дракона (ага, со своей руки),
крылья немножко дрожат (на помин легки),
но всё равно распахнёт – и пиши пропало
неба ли, мира ли, солнца или луны...
Нужно бы меч подточить (без дурной вины),
нужно бы нежно, но падает где попало
шея, и шея (и сколько их?) – голова
кружится и понимаешь, что дважды два
больше четыре (не делится всё, что множим),
просто ложишься на спину (ага, свою),
думаешь: ладно, ещё покормлю, а потом спою,
и засыпаешь бескрыло (слегка тревожно).
Утром сжимаются ножны, что без меча
опустошённые кражей тебе кричат
и обвиняют звенящим молчаньем павших.
Смотришь на небо, сжимая в руках не меч,
хрупкость(ю) плеч не пытаясь (а зря) сберечь,
думаешь: крылья его унесут подальше,
меч (чтобы больше не пил с руки),
крылья не должен поранить (они легки),
лапы? ну лапы мы все ещё с детства раним,
если считаем и делим в столбцах таблиц
цифры без лишних голов, похоронок лиц,
не убивая драконов, в себя впускаем
не человека, но рядом (и без команд),
крылья плашмя (на земле это шах и мат),
ну а по небу летит без излишних клеток.
Смотрит в глаза – и я думаю: спрятал меч,
и не пытаюсь уже ничего беречь,
просто дышу рядом с пастью спасённой смерти.