Тот новый ритм пришёл с командой «пли!»
По счёту «три» – и дышится труднее...
Его доставили не корабли,
Но отголоски пушкинской «Метели».
Его скоба уже на языке
И больно ранит с каждым шевеленьем.
Жизнь оставляет ямки на песке –
Явления и случая стеченье.
А голова покачивалась в такт
Нашедшей нас волне землетрясенья,
И в знаке том заканчивался акт
Успевшего навязнуть представленья.
И в тишине, явившейся не вдруг,
Небесный свод держащие Атланты
Удерживают запредельный звук
И слушают оглохшие куранты.
Не тот ли ритм я отбивал в строю,
Внимал, как стук рождается на стыках!
И если тот, тогда – благодарю!
За той эпохи веские улики,
Которые, как черви во плодах,
Разъели сердцевину мирозданья,
Оставив нас – с собою не в ладах –
Плодить детей в утробах мрачных зданий.
И вслушиваться в аритмию слов
Пустой души от выдоха до вздоха,
И всматриваться в кавалькаду снов
И образов времён царя-гороха.
Но этот Ритм – узник взаперти,
Подпиливающий решётки окон,
Чтоб всадником на звуке снизойти
И изменить по мановенью ока
Земную твердь, небесный патефон,
В который тычет шпилем телебашня...
И заиграет мир на свой фасон,
Век уходящий скроется в загашник.
А Водолей напором сточных вод
Освободит «Авгиевы» конюшни
От атеизма старых нечистот
И уведёт из-под гордыни души.
И новый Ритм, новые слова
Войдут внезапно старыми гостями.
Что набормочет летняя листва,
Не вычерпать осенними горстями.
Пока во славу чью-то будет медь
Свои аккорды сыпать близоруко,
Пока мы будем ложками греметь,
Он расцветёт из аритмии звуков.
Он, наконец, возьмёт в свои бразды
Власть над рассорившимися душой и телом.
И это будет просто пульс звезды,
С которой мы когда-то прилетели.
1990 г. – май 1991 г.