Многих из героев этой истории уже нет.
Мало кто может её подтвердить или рассказать как было на самом деле.
Сам же я пишу с чужих слов, но представил себе события так живо, что должен пересказать за живых и неживых.
Мы с Николаем взъезжаем по трассе на его машине в узкий проем между двумя горными цепями.
Здесь встречаются Балканы и Родопы.
Сужаясь, они преграждают путь холодным ветрам севера и влажным морским – юга.
Вдоль трассы тянутся знаменитые болгарские виноградники, устоявшие перед дешевизной сначала кубанских, а затем испанских вин и чудесным французским танином.
За горами другая страна – не только погода, но климат, а с ним вкус и цвет винограда иные.
Далеко на севере, где морские ветра просачиваются сквозь лощины, бьются о встречные скалы и падают вниз дождями густыми от йода, цветут казанлыкские розы и лаванда равным которым нет в мире.
А там, где дубовые рощи сходят с гор к розовым и лавандовым полям добывают чёрный мёд капля которого ценится на вес золота.
Чёрный мёд с запахом и вкусом розы с лавандой.
Малая чайная ложка с утра, запить тёплой водой и счастлив весь день – так проживешь долго и легче встретишь тяготы.
Николай хотел поставить на севере пасеку, но оказалось негде.
Земля занята ульями толстых балканских пчёл взбешенных ценами на мёд и не продаётся ни за какие деньги.
Мы с Николаем ещё не знаем, что в Стара-Загора нас ждут две бутылки густого красного вина, налитые из глиняных амфор, которым две тысячи лет.
Но местный университет называется Фракийский и это волнует.
До болгар здесь жили фракийцы.
Они вообще жили до всех на свете, но кажется уже имели все что нужно для жизни – буквы для пользы и надежды, вино для радости и очевидно Богов, которые дают людям землю, а земле людей.
В Великой степи, например, до русских жили скифы, а до украинцев трипольцы, но называть университеты в честь бесписьменных народов не принято – плохо звучит и не добавляет смыслов.
А через тысячу лет китайцы, которые поселятся здесь после нас назовут университеты Русский, Украинский и Болгарский.
Болгарский будет имени Бориса (меня) и Николая если китайцы прочтут этот рассказ, а если не прочтут, будет просто Болгарский.
Но в Стара-Загора прошу оставить Фракийский университет, товарищ Жонг (лояльный и одновременно устойчивый, кит).
Фракийцы знали…
В 86-м году Лигачев выехал на Украину, – говорит Николай, – и наш комбайновый завод поставили в маршрут, а мой цех вторым на маршруте Лигачева по заводу.
Я считаю в уме.
Вы стали начальником цеха в 32 года. Сколько было людей в цеху?
Восемьсот, – отвечает Николай.
Он на 15 лет старше меня.
И я с ним на вы и по отчеству, но в Болгарии все на ты.
Это сумасшедшая карьера для тех лет, – говорю, – как это получилось?
Николаю приходится отступить на 20 лет назад.
Он из болгарского села под Бердянском, где Екатерина селила беглых православных с Балкан и Крыма.
Отец пастух в колхозе, мать домохозяйка.
Обоих угоняли на работы в Германию, но там они не встретились.
Отец трижды уходил пешком из Германии домой – это называется бежать из плена, хотя надо идти, причём большей частью ночью – два раза его ловили в Польше, а на третий раз он дошёл.
Дед спрятал его на чердаке школы.
Раз в неделю ночью носил еду. А через полгода пришли наши.
В школе Николай учился плохо – не хотел.
Не читал книг, в сочинении делал десятки ошибок.
Но математика и физика ему давались легко по памяти без учения.
Человеческое сознание непостижимо.
Обо всех не скажу, но сравниваю себя и Николая, которого знаю четверть века.
У меня все по полочкам или потерялось, и я ищу.
У меня есть чердак, подвал, чулан и сундук.
Есть где терять и искать.
У Николая все лежит на столе, а больше нигде.
Безошибочно берет Николай со стола нужное ему или мне.
Не глядя на взятое со стола, Николай сообщает содержание точно по памяти.
Николай помнит имена и образы литературных героев из книг, прочитанных им 50 лет назад, но уже 20 лет не читает художественную литературу.
Он помнит наизусть своё сочинение большими буквами с большими пробелами написанное 50 лет назад.
Образ Макара Нагульного в романе Шолохова «Поднятая целина».
«Неплохой роман», —говорит Николай.
Николай часто звонит по работе, а я чаще пишу, чем звоню.
Написав, ты можешь перечитать и исправить, можешь послать письмо многим людям, но главное в том, что в честь звонящих, но бесписьменных народов не называют университеты.
В честь нас с Николаем назовут как в честь Кирилла и Мефодия.
Я буду Кирилл, а Николай – Мефодий, чья роль несправедливо забыта.
Наша с Николаем принадлежность к болгарскому народу крайне условна,
Принадлежность же Кирилла и Мефодия к болгарам абсолютно безусловна – они не были болгарами ни в малейшей степени.
Но говорить об этом болгарам, то есть говорить правду, последнее что я бы советовал по прибытию в страну, основанную ханом Аспарухом.
Хуже этого одно – сравнить Путина с Гитлером, потому что русские братья.
Лично мне очевидно, что никакие русские не братья болгарам, а наоборот – если болгарин или болгарка хочет полюбить кого-то, они объявляют его русским.
Чтобы полюбить.
Я не русский, я украинский еврей, – говорю я болгарам и болгаркам.
Значит ты русский, – кричат болгары и болгарки и бросаются целоваться, не спрашивая сертификат о вакцинации и тест на Ковид.
Я пытаюсь отклониться, ведь тот кто не спрашивает тест, сам его не имеет.
Болгары и болгарки преследуют меня, пытаясь хотя бы обнять.
Русский я, теперь я русский, обнятый и зацелованный болгарами до посинения, а иначе они бы меня не полюбили.
Никто из родичей Николая и соседей в селе не окончил больше 8-ми классов.
И никто особо об этом не жалел, хотя все понимали свою убогость или простоту если сказать не грубо.
А чего жалеть – не всем же университеты кончать.
Николай даже 8-ми классов не достиг. Не хотел учиться.
Его взяли в ПТУ с условием ходить в вечернюю школу. Николай не ходил.
В ПТУ Николай выиграл конкурс токарей и единственный из выпуска получил четвёртый разряд.
На завод взяли с условием ходить в вечернюю школу. Николай не ходил.
Директор вечерней школы пришла на завод – не ходит.
Начальник цеха вызвал Николая – ты не получишь пятый разряд – нужно восемь классов.
Пятый разряд не давали никому моложе 30-лет. А Николаю 18. Успеет!
Вызвали в военкомат. Все побрились налысо и пришли. Военком сказал Николаю идти домой – весной заберём, ты после воспаления лёгких.
Николай не мог прийти на танцы лысым – все поймут, что он бракованный – побрили и не взяли.
Тогда это так было, – поясняет Николай и я понимаю, что смогу сочинять без опоры на стилистику Николая.
Военком согласился только в стройбат.
Теперь нужно было срочно получить справку об окончании 8-ми классов.
Лысый Николай пришёл в школу. Директор вздохнула, дала бегунок – иди в учительскую.
Учительницы взмахнули руками, увидев лысого Николая и расписались за свои экзамены.
Командиром роты у Николая был студент отчисленный из Ленинградского физтеха за драку.
Студент вступился за девушку, которая уехала с ним в гарнизон, когда его забрили в солдаты.
Комроты рассказывал Николаю о ядерной физике, которую Николай не знал, точнее не помнил, потому что в седьмом классе её не было, как, впрочем и в восьмом, экзамены за который Николай сдал как Ленин – экстерном.
Николаю вдруг захотелось учиться. Рассказы комроты были интересными, а девушка, которая поехала с ним после драки читала Шолохова и тоже что-то рассказывала Николаю.
Он до этого не встречал подобных людей. Ему захотелось учиться, чтобы стать похожим на них.
Демобилизовавшись, Николай приехал в село и пришёл в ту же вечернюю школу.
«Буду учиться», —сказал.
Работал на заводе и готовился в Харьковский политех, о чем знало и над чем подшучивало все село.
Николай приходил с завода в вечернюю школу. Потом сидел дома.
Ночи наполет пытался писать без ошибок – больше ничего не пытался, потому что математику и физику он помнил и так.
Наступило лето, и Николай поехал в Харьков.
Два экзамена по математике сдал на пятёрки без подготовки.
Просто взял билет и стал отвечать, тут же решая задачу.
Перед сочинением друзья, такие же дембеля (не моя вина, что слово дембель похоже на слово дебил), пошли узнавать.
Нашли студента, который сказал, – пусть пишет большими буквами и с большими пробелами между словами.
Так на трёх листах будет меньше слов, а значит меньше ошибок.
Внимание Николая обострилось до предела, а большие буквы выглядели иначе.
Перечитав сочинение, Николай нашёл у себя 4 ошибки.
Такого никогда до этого не было. Он сам не находил их никогда.
Николай понял, что остальные 10 ошибок найдёт преподаватель и собрался ехать домой в Бердянск.
Лежал два дня – не мог встать от бессилия и безнадеги и не пошёл узнавать оценку за сочинение.
А когда вышел на улицу увидел друзей, орущих и машущих ему издалека.
Не поверил и пошёл сам смотреть.
Тройка!
Физику сдал на пять и поступил.
Ночным автобусом приехал в село и пошёл домой.
Отец и мать завтракали во дворе.
Отец посмотрел на Николая – ничего страшного, сынок, через год поедешь опять.
Зачем через год, – сказал Николай, – я поступил, к сентябрю поеду.
Мать охнула и умчалась к сельскому магазину.
По дороге крикнула соседке в огород, – Николай поступил!
Оттуда раздался обморочный крик.
Учиться в институте было тяжело. Зарплата у пастуха маленькая, а мать работала во дворе.
Продуктов хватало и Николаю, и сестре, а вот с одеждой было туго.
Николай решил, что сестра тоже должна поступить.
Объяснял сестре.
Сестра со временем окончила и преподаёт математику на английском и французском языках.
Работала в Африке, когда Африка была для Советского Союза, ну как теперь Донбасс для России что ли – другом, короче.
На комбайновом заводе Николай попал в цех, где начальник внезапно умер.
Зама перед этим забрали в управление и Николаю сказали работать замом по производству – поможем.
А тут опять какие-то перестановки. Буквально за три месяца – иди начальником, – говорят.
Николай уже был женат, но жили у тёщи.
Там же родились дети.
Жилье тогда строилось дольше, чем карьера.
Но очередь на жилье двигалась.
А с другой стороны — вот подойдёт очередь, а детей уже двое — значит дадут трёхкомнатную квартиру.
Если дети разнополые, конечно.
В стране шла Перестройка.
Николай интересовался бригадным подрядом и ходил к профессору в местный университет.
Допустил кафедру к цеховой документации и вместе писали статьи.
Генеральный директор не возражал.
Москва решила создать НИИ бригадного подряда.
Николаю даже предложили возглавить НИИ, но он отказался – не хотел оставлять цех.
С техникой Николаю было просто – не ядерная физика – а вот с грамотностью вопрос не решился.
Николай требовал от секретарш трижды перечитывать его приказы и служебные записки.
До спасительного Word оставалось ещё 15 лет.
Первым на маршруте Лигачева по Украине поставили Криворожсталь.
Лигачев пошёл по комбинату.
В то время в моде были две вещи – бригадный подряд и новое мышление, которое требовало мыслить по-новому.
Лигачев – второй человек в СССР – уже мыслил по-новому, а остальные пока – по-старому.
Как их научить? Лигачев знал это не хуже фракийцев.
Он повернул к рабочей столовой.
В столовой закончился завтрак – металлургические комбинаты работают круглосуточно, а рабочие столовые трижды выносят на раздаток пищу, алюминиевые столовые приборы и горы чистых подносов, которые металлурги называют разносами.
Надо также понимать, что в перерывах между завтраком, обедом и ужином рабочих основных горячих цехов, завтракают, обедают и ужинают рабочие цехов вспомогательных и те рабочие горячих цехов, которые работают во время завтраков, обедов и ужинов других рабочих горячих цехов.
Чтобы накрыть завтрак для основных смен горячих цехов, столовые усиливают смену в 4 часа утра.
Городской общественный транспорт имеет для этого чартерные рейсы по отдельным маршрутам, но не всем столовским эти маршруты подходят.
Кого-то ночью подвозят на машинах мужья, а кто-то идет пешком километры и километры по двое-трое, чтобы не было так страшно, как страшно идти одной.
Конец завтрака основной смены горячих цехов означает отсутствие базовой пищи, неприбранную посуду и столы, сидящих в углу усталых плотных женщин в условно белых халатах.
Этих женщин до Лигачева в это время суток никто никогда не видел.
Заводская легенда гласит, что женщины в это время едят.
Допускаю, что они что-то жуют, но главное для женщин то, что они сидят.
К Лигачеву со свитой выбежала директор столовой, а плотные женщины из дальнего угла смотрели на вошедших мужчин.
Надо пояснить, что знать в лицо Лигачева, секретаря ЦК КПСС по промышленности, заместителя первого секретаря ЦК КП УССР, начальника отдела промышленности ЦК КП УССР, заместителя министра черной металлургии СССР, заместителя министра черной металлургии УССР, первого секретаря обкома коммунистической партии, второго секретаря обкома, третьего секретаря обкома, первого секретаря горкома, второго, третьего секретаря, многочисленных заместителей генерального директора, журналистов центрального ТВ, местной прессы и фотографов могли единицы, но генерального директора Криворожстали женщины в лицо знали и само появление его в столовой, да ещё не во главе делегации вошедших давало пищу для размышлений.
Чего нельзя сказать о пище для утоления голода, которой в столовой не было и не могло быть в данный момент.
В течение примерно одного часа после завтрака, подчеркиваю – завтрака, основной смены горячих цехов пищи в столовых нет и быть не может.
Усиленная в 4 часа утра смена столовой отдыхает, а потом опять готовит.
«Хотелось бы перекусить у вас», – сказал Лигачев, мысля по-новому.
Директриса, только что накормившая сотни рабочих, захлопотала, – полчаса, накормим.
«Не надо, – сказал Лигачев, — принесите то, что есть и чая, пожалуйста».
Представим состояние директрисы.
Сколько стаканов нужно вымыть, причем хорошо вымыть в трёх водах, чтобы вынести чая Лигачеву, который пришёл в гости и привел с собой человек пятьдесят гостей?
А как им вынести то, что есть, если ничего нет?
Вынесли одному Лигачеву. Остальные ждали.
Лигачев что-то съел и выпил чая.
Поблагодарил и вышел, ничего не сказав секретарю ЦК КПСС по промышленности, заместителю первого секретаря ЦК КП УССР, начальнику отдела промышленности ЦК КП УССР, заместителю министра черной металлургии СССР, заместителю министра черной металлургии УССР, первому секретарю обкома коммунистической партии, второму секретарю обкома, третьему секретарю обкома, начальнику отдела промышленности обкома, первому секретарю горкома, второму, третьему секретарю, начальнику отдела промышленности горкома, многочисленным заместителям генерального директора, журналистам центрального ТВ, местной прессы и фотографам.
Он посмотрел на генерального директора Криворожстали и пошёл в первый по ходу движения из столовой цех, который не был согласован в маршруте передвижения Лигачева по комбинату.
Цех был формовочным, то есть горячим и по характеру труда крайне неудачным для посещения правительственными делегациями.
В формовочных цехах много ручного труда, лица у рабочих чёрные – одни глаза торчат.
Черными лица у рабочих формовочных цехов становятся не в ближайшее рабочее время после завтрака, а наоборот – в ближайшее рабочее время, потому что до завтрака рабочие формовочных цехов лица не моют.
Нет смысла мыть лицо перед приемом пищи, потому что человек принимает пищу не лицом, а руками, точнее – ложкой и ртом, потому что вилок в рабочих столовых металлургических комбинатов не бывает – их крайне трудно мыть.
Думаю, что чай, который Лигачев пил в столовой также был подан с подобной ложкой – столовой, потому что чайных ложек в столовых металлургических комбинатов не бывает.
В формовочном цехе на Лигачева обрушился грохот и смрад.
Лигачев повернул к первой формовке, где находился рабочий с черным лицом – одни глаза торчат.
«Можно с вами поговорить, – спросил Лигачев, — как вы относитесь к бригадному подряду?»
Спрашивать черного человека о новом мышлении Лигачев не стал.
У Лигачева с рабочим завязался разговор.
Содержание данного разговора неизвестно.
Здесь нужно понимать, что каждое слово Лигачева и объект Криворожстали, где это слово произносилось немедленно становились известны широкой общественности всех предприятий, которые были согласованы на маршруте.
Николай и его цех были включены в маршрут, поэтому Николай также узнавал всё немедленно – после события в течение получаса и без мобильных телефонов, замечу.
В те баснословные, а в каком-то смысле допотопные времена под предпринимательством понималось нечто иное.
Узнав всё, Николай немедленно предпринимал меры оперативного воздействия на соответствующий объект и его персонал.
Меры оперативного воздействия также немедленно предпринимали все вышепоименованные члены правительственной делегации, а также директора заводов на маршруте Лигачева, начальники цехов, первые, вторые и третьи секретари горкомов КПСС, начальники отделов промышленности горкомов и далее по списку, согласованному во времена Сталинских пятилеток, хотя не исключено, что древние фракийцы уже знали этот список.
Меры оперативного влияния в отличие от мер оперативного воздействия предпринимали руководители, чье оперативное воздействие было затруднено высокой должностью или удаленностью от места воздействия.
Прервав беседу с рабочим, Лигачев обратился к начальнику формовочного цеха: “Можно ли этому рабочему отлучиться со мной на пару часов?”
Оказывается, Лигачев предложил рабочему поехать к нему домой, чтобы мысля по-новому, выяснить, что мешает развитию бригадного подряда извне или наоборот – изнутри.
Делегация посетила рабочее общежитие Криворожстали и комнату где с женой и ребенком проживал рабочий формовочного цеха.
Не сказав ничего древним фракийцам, Лигачев после посещения общежития отбыл на совещание партийно-хозяйственного актива области.
На активе присутствовало около 3000 человек.
Выступая перед активом, Лигачев высказался нелицеприятно в адрес актива.
Жалобы на нехватку рабочей силы отверг, сославшись на плохие условия питания, труда и жизни рабочих.
“Не стоит надеяться на Москву, а работать нужно здесь, улучшая уровень питания, условия труда и жизни рабочих” – данная цитата приводится по феноменальной памяти Николая, который немедленно знал цитату после её произнесения на активе.
После посещения Лигачевым столовой в 200-т километрах от Криворожстали директор комбайнового завода, где работал Николай собрал срочное совещание.
В столовых завода начался косметический ремонт и завоз продуктов.
Николай по памяти утверждает, что была завезена свежая рыба и красная икра.
Ну, случись такое, даже я бы это запомнил!
После посещения Лигачевым рабочего общежития Криворожстали на комбайновом заводе прошло второе совещание, а в общежитиях комбайнового завода начался аврал.
Произошёл завоз штор и половых ковриков, цветов и горшков для них, но деталей Николай не помнит.
По его словам икру съели, а шторы и коврики после отбытия Лигачева в Москву пришлось вернуть, куда и кому – Николай не помнит, то есть не знает.
Поскольку помнить и знать для Николая одно и то же, то не помнить и не знать индуцируется в одно и то же соответственно.
На комбайновом заводе Лигачева ожидали к 10 часам утра.
Предполагалось, что рабочие горячих цехов к этому времени позавтракают в столовой.
Но с утра имелся более точный прогноз о продвижении Лигачева по маршруту и завтрак решили задержать.
Обстановка была нервной.
В 10-30 директор комбайнового завода дал команду завтракать, опасаясь, что график совсем собьётся.
В 11-00 к проходной подъехал кортеж.
У проходной Лигачева встречали помимо директора:
....
Ну человек 30-40 из фракийского списка.
“У вас что нет своей работы, – спросил Лигачев, – мне хватит директора и секретаря обкома”.
Фракийцы отступили, но как потом выяснилось, к работе они не приступили, а, не будучи на виду, ожидали окончания посещения комбайнового завода Лигачевым.
У ворот первого цеха Лигачева встречал начальник.
Лигачев вошел в цех.
За исключением тех, кто не ходит в столовую рабочих в цехе не было.
Те кто не ходит в столовую завтракали в раздевалке.
Оглядев пустой цех, Лигачев поинтересовался где люди, потому что без людей невозможно не только развивать бригадный подряд, но даже выяснить, почему подряд тормозится.
Начальник цеха не рискнул сказать, что люди завтракают, потому что время было уже рабочее.
Директор не решался спросить начальника цеха.
Положение спас рабочий, который вышел из раздевалки в цех.
Лигачев дал знак никому не следовать за ним, направился к рабочему и завел беседу о бригадном подряде.
Их разговор не заладился.
Рабочий что-то резко говорил Лигачеву, а тот супил брови и суровел на глазах.
В этот момент в цех в большом количестве вошли рабочие, вернувшиеся с опозданием из столовой.
Остановить смену было некому.
Охраны у Лигачева не было, но никакая охрана не способна остановить смену, идущую в столовую и из неё.
Забегая вперед замечу, что около двадцати офицеров КГБ за сутки до прибытия Лигачева зашли в рабочих комбинезонах и касках в цех Николая и ничем себя не выдали с тех пор.
Единственным признаком их присутствия в цехе за 15 лет - время от прихода Лигачева до остановки завода, разборки его на кирпичи и порезки на металлолом стало следующее событие.
Когда Лигачев входил в цех Николая и в цехе наступило повышенное напряжение что ли воздуха одна из сотрудниц бухгалтерии приоткрыла дверь в цех из своего кабинета.
Кабинет находился на открытой галерее второго этажа, а Лигачев следовал по первому этажу.
Женщина высунула голову в щель узкого дверного проема приоткрытой двери.
Она высунула голову на высоте примерно своего колена, чтобы быть минимально заметной снизу.
В этот момент по приоткрытой двери снаружи был нанесен удар ногой.
Голову женщины в районе шеи на уровне её колена защемило дверью.
Женщина получила ушиб лица, синяк и внутренний кровоподтёк.
В дальнейшем травма была засчитана как производственная по дороге с работы, что давало оплату больничного листа, но не вызывало мер воздействия на систему охраны труда завода и отрасли.
Напомню, что злой Лигачев затерялся в массе рабочих, пришедших с завтрака и покинул цех.
Выходя из цеха, Лигачев сказал директору: “ Как был бардак, так и остался”, чем привел директора в предынфарктное состояние.
Первый секретарь обкома КПСС кивнул, что усугубило ситуацию.
Какой же объект, находящийся в состоянии бардака, причем перманентного, имел в виду Лигачев, осталось неизвестным.
Это мог быть цех, комбайновый завод, промышленность области, отрасль сельскохозяйственного машиностроения или шире – вся советская промышленность.
От ответа на этот вопрос вполне зримо зависели те меры оперативного воздействия и влияния, которые должны были быть предприняты в скором времени.
Лично мое мнение следующее.
Лигачев имел в виду всю человеческую цивилизацию в эпоху индустриальной революции перед наступлением информационного века без всякой связи с общественно-экономической формацией, будь то капитализм или социализм, возглавлять передовой отряд которого было суждено Лигачеву.
Злой – по словам Николая – Лигачев двинулся по маршруту.
В цехе Николая, который был вторым на маршруте работали две бригады коммунистического труда под руководством двух Героев социалистического труда соответственно.
Несознательные рабочие называли бригады коммунистического труда бригадами кому нести чего куда.
Их приходилось считать несознательными рабочими, потому что иностранных агентов в те годы уже всех обменяли на наших разведчиков, которые в наши дни опять стали иностранными агентами и на кого их теперь менять совершенно неясно.
Критика власти в то время была уделом бывших диссидентов, которых в рамках плюрализма мнений допустили к трибунам съездов и профсоюзных собраний.
Нет кстати никакого парадокса в том, что бригадой коммунистического труда руководит Герой социалистического труда.
При бригадной форме организации труда возникает синергия усилий рабочих, превращая социалистический труд бригадира в коммунистический труд бригады.
В условиях же бригадного подряда синергия усиливается – в этом собственно состояла идея бригадного подряда и вера Лигачева в эту идею.
Одна из бригад коммунистического труда была на маршруте Лигачева по цеху, а вторую перевели на маршрут Лигачева специально, не смотря на необходимость работы на незнакомых бригаде станках.
На видном месте участка работы бригад имелась табличка: “Бригада коммунистического труда. Бригадир Герой социалистического труда N”.
Лигачев стал беседовать с бригадиром.
“Как вам работается, как идет бригадный подряд”, – поинтересовался Лигачев.
“Перспективная вещь, – бодро ответил Герой социалистического труда, бригадир бригады коммунистического труда, – повышает ответственность коллектива в целом и каждого в отдельности”.
Лигачев заметно повеселел.
“А что если в бригаде завелся лодырь?, – Лигачева действительно интересовала эта проблема бригадного подряда.
“Проведем беседу, объясним”, – ответил бригадир.
“А если не поможет?”, – сомневался Лигачев.
“Повторено побеседуем”
“А если и повторно?”
“Пойдем в семью, к соседям, побеседуем по рабочему, по нашему. Нельзя бросать человека в беде”.
Счастливый Лигачев победно посмотрел на первого секретаря обкома, ободряюще на директора и обратился к Николаю: “Веди дальше, начальник”.
Вторая бригада коммунистического труда осваивала незнакомые станки.
Один из рабочих орудовал лопатой, отгребая стружку от огромного вальцетокарного станка.
“Лопата”, – с огорчением сказал Лигачев, направляясь к рабочему.
Герой социалистического труда пояснил.
В цехе идёт реконструкция. Установили станки новой модели, пока осваиваем.
Лигачев двинулся к лопате.
У Николая замерло сердце – лопата могла оказаться старой, грязной или ветхой.
Тогда конец.
Но лопата оказалась новёхонькой блестящей лопатой с пластиковой ручкой, окрашенной тулейкой, черенком из нержавейки и поперечной рукоятью на шарнире свободного вращения – шедевром отечественного лопатостроения.
“Лопата, – задумчиво повторил Лигачев, – с такой лопатой не грех сфотографироваться. Позовите фотографов”.
Фотографы центральной прессы находились поодаль, они ничего не фотографировали без указания органов центральной власти.
Появилось фото Лигачева, лопаты и рабочего. Николай попал в кадр.
В дальнейшем фотография появилась в центральной прессе.
Из репортажа следовало, что во время реконструкции бригада коммунистического труда нашла в условиях бригадного подряда способ временно использовать ручной труд и выполнила план.
Покидая завод, Лигачев сказал директору: “Ты не волнуйся. Комбинат в порядке”.
Первый секретарь обкома слышал.
Николаю, отставшему от Лигачева, директором был показан издалека большой палец направлением вверх, что со времен римских гладиаторов означало жизнь на арене до самой смерти.
После отбытия Лигачева в аэропорт откуда ни возьмись к проходной комбината высыпали фракийцы в количестве полуроты или римской боевой манипулы – тут уж кто как считает.
Первый секретарь обкома распорядился ехать на обкомовскую дачу, где уже были накрыты столы.
Николай помнит чем угощали, хотя ничего особенного не было – как всегда.
В Москве Лигачев имел среди прочих беседу с Министром сельскохозяйственного машиностроения.
Указав на фотографию в центральной прессе, Лигачев сказал Министру: “Бригадный подряд нужно продолжать. Там на комбайновом молодой начальник цеха. Перерос он эту должность. Посмотри”.
Николая поставили в номенклатуру и через месяц он стал заместителем директора по производству на другом комбайновом заводе – третьем по мощности в стране.
Жилье правда служебное, но жилье в те годы по прежнему строилось дольше, чем карьера – не хватало людей.
Жизнь состоялась, карьера была сделана.
Ничто уже не могло остановить рост Николая вверх, кроме спуска в долины горных долгожителей, причем сразу на руководящие должности в сельскохозяйственное машиностроение.
Но случилось другое крайне маловероятное событие и одновременно крупнейшая геополитическая катастрофа 20-го века – распад СССР.
Находясь в Кишинёве Николай запомнил текст первого молдавского Закона о гражданстве.
Там было написано.
Граждане Молдовы молдавской национальности имеют имя и фамилию, граждане Молдовы еврейской национальности имеют имя, фамилию, имя отца – с приставкой бен для мужчин, бат – для женщин, лица русской национальности имеют имя, фамилию, отчество, украинской -..., других -...
Из текста Закона следовало, что гражданами Молдовы являются исключительно лица молдавской и еврейской национальностей, представители остальных национальностей не являются гражданами Молдовы, а являются лицами, имеющими имя, фамилию, отчество или имя и фамилию.
Николай покинул Молдову и ушёл в бизнес.
В бизнесе Николай работал начальником, заместителем директора, директором и генеральным директором в нескольких частных компаниях, о которых говорит неохотно – конфликты между владельцами.
Затем встретил меня, а я – его.
Политические, исторические и культурные взгляды Николая, коротко.
Величайшая,
Величайшая геополитическая,
... катастрофа,
Изучать чужой успех нет смысла. Успех это результат случайности – оказаться в нужное время в нужном месте. Повторить чужой успех невозможно. Изучать нужно чужие ошибки и бессильные попытки.
Конструкцию любого механизма можно представить в уме только по его названию.
Пакт Молотова-Риббентропа никто не видел.
Справиться с одиночеством в одиночку невозможно.
Капитализм бесполезно расходует время человечества, а социализм – деньги, но время дороже.
В таком свете жизнь отымела смысл, скажете?
Не скажите.
Ещё не вечер.
Мы с Николаем имеем планы, которые имеем планы преобразовать в графики, инструкции и технологические карты.
Пока в Болгарии, но Болгария не имеет границ по крайней мере – в наших с Николаем сердцах.
А если развивать бригадный подряд и мыслить по-новому плюс синергия...
О чём вы говорите!
О чём бы вы ни говорили, вы говорите не о том.