Я с наслаждением брошусь не в объятия -
В ночную тьму, чтоб растворить проклятия.
В тот миг блаженный, когда я шутя,
Весь мир впитала жадно, как дитя,
Не знала совесть жалкого укора
Стыдливой мысли рабского надзора.
И не было тогда ещё барьера -
Душа и жизнь, баюкавшая тело,
Неразделимы были, и дыхание
Распада не оплодотворило ткани.
Как получилось, что осиротела...
И замерла, а время полетело.
В живом живое, смерть неся, восстало.
И из октавы нота ля пропала.