Вот и неба не видно,
а может его не бывает?
Выше сна белый шум,
дальше ветра разверзлась пурга.
Жизнь моя где-то между
черешен и яблонь повисла,
я её до сих пор не умею
молчаньем писать.
Город втёрся в туман,
перепрятав пути в бездорожье,
изменился в лице, раскатав крипоту
в честном страхе,
повторимость тревог алгоритмом
упала под ноги:
в топкий шаг бы забить по гвоздю,
закидать чудесами.
На душе четвертуются грех,
рок-н-ролл и дхарма,
одержимый хранитель устал
от латания крыльев.
Пять пятнадцать, январь,
тишина раскололась на храмы:
в каждом храме есть кит,
черепаха и трио слоновье.
Вот и небо пришло,
или, может, оно отрывалось?
Или я, от себя отбиваясь,
искала покой...