Тебя за "дай лапу" всегда я ласкал,
Считая за сына и брата.
Ты ж волк по геному, твой волчий оскал
Скрывается в шерсти лохматой.
Рычишь, как зверюга, в игрушку вцепясь,
Когда отберёшь - не укусишь,
Играешь вновь в прятки под ёлкой ютясь,
На спину запрыгнуть не трусишь.
Не жалуясь мне на своё бытиё,
Порой не боясь компромисса,
Готов был пометить пространство своё,
Хоть здесь до сих пор не прописан.
Как заяц, а то и как горный козёл,
Вновь прыгаешь резво чрез ямы,
То лапу, вернувшись, положишь на стол
В глаза глядя - с просьбою - прямо.
Честней не бывают на свете глаза:
Ни тот, ни другой не моргает,
Таятся в них вместе - любовь и буза,
А преданность даже пугает.
Такому "вкусняшку" не в силах не дать,
Душа этот взгляд не выносит,
Ведь выкрадет сам как бесхитростный тать
И лакомство снова попросит.
Не вертит без дела послушным хвостом:
Колечком - он счастлив и весел,
Опустит на землю, услышав вдруг гром, -
Как будто кто гирю повесил,
Как будто угрозы ждёт или пинка,
Не ведал которых в помине,
И вряд ли поднимет, опасность пока
Его мозжечок не покинет.
Не станешь такого за что-то ругать
Ему незнакомым словечком,
Услышит любимое слово "гулять" -
И снова хвост крутит колечком.
Гуляя, бесстрашен пред зверем любым,
Раз действует волчья программа,
Желает стать другом, но не подхалим,
Хоть весит лишь два килограмма.
Здоров обладатель достойных манер,
Рассудлив, не склонен к "падучей",
Со мной мой любимый йоркширский терьер,
Пока дышим мы, неразлучен!