Идущий по белой тропе среди белого снега, –
Он чист перед солнцем, и лунным бельмом, и тропой.
Он видит следы поколений, обломки набегов,
И слышит, как давний запев превращался в запой.
Идущий по белой тропе среди белого снега, –
Он прост и бездумен, безумен, бесшумен, но он
Был вновь сотворён не из глины, а просто из хлеба,
Чтоб тот причастился, кто прежде причастья рождён.
Не так уж бездумен, раз мысли идти повелели,
Не так уж безумен, коль слышит шаги за спиной,
Не так уж он прост, коли знает о смысле и цели.
Быть может, он – ты, а возможно, когда-то был мной.
Любовь ли ведёт его к запахам вишен цветущих,
И помнит ли он о любви и о вишнях хоть что?
Идущий по белой тропе, – вечно сущий в морозах гнетущих,
От них не спасает осеннее в дырах пальто.
Мерещится свет от беззвучных неоновых молний,
Он знает, что где-то на сходку сошлись облака.
Он помнит, что следует нечто безмолвно исполнить,
Но прежде – шагать, в этом смысл и надежда пока.
А те, что шагают за ним без упрёка и страха,
Без знания цели, совсем без любви и надежд,
Давно износили ботинки, портки и рубахи,
Пальто или шляпки – ну, все атрибуты одежд.
Идут в наготе, согревая дорогу ступнями,
Идут в облаках: их дыханием небо живёт,
И чувствуют спины свои с голубыми крылами,
И чувствуют ветра порыв и стремительный взлёт.
Они улетели – к надежде, к неведомой цели,
Они окунулись в нежданную ими грозу.
Оттуда на Землю они свысока посмотрели –
И путника зрели, что молча шагает внизу.
© Вит. Чел.