В подъезде, где огромны зеркала,
лежит на лестнице один живой цветок,
и в каждом из зеркал белым-бела
его тоска предсмертная.
Юнна Мориц
А люди шли, ступенями шурша.
А люди шли, шурша ее судьбой.
Она лежала тихо, чуть дыша
И вяла, но была еще живой.
Всего бы ей один глоток воды
И край чего-то - вазы, банки... Чтоб
Ей опереться, встать. Но от беды
Никто не застрахован. Бьет озноб -
Бетон ступеней холоден и сер -
Она бела и листья зелены.
Она не знала слова: акушер
И не предвидела немыслимой войны.
Он покупал и нес, и подарил,
Она взяла и плакала, и... Вот,
Лежала роза. Из последних сил
Просил воды ее увядший рот.
А там, за дверью - пять ступенек, шесть -
Любовь увяла. Мир жесток и сер.
Но, надо встать, умыться и поесть,
Учить уроки - завтра в универ.
И послезавтра ей идти туда,
Где только свет и знания, и труд.
- Пусть гибнут только розы, господа!
А матери своих детей спасут.
А люди шли, ступенями шурша,
Поднять не смели - чувствуя беду.
Глаза, как зеркала, но в них душа.
Я уберу и горе отведу.
«Эпиграф Святочные гадания» (Выход Из Под Контроля)