я двигаюсь, хоть и несносна
на каждом шаге мысль о том,
что движусь - близко и соосно
с мерзавцами и со скотом.
мой мир богаче. но - утрачен.
их мир - жратва, пи*дёж, постель.
и, хоть я с ними расконтачен,
но нет и выходов отсель.
я жив. и это мне обрыдло.
и в пропасти, как на пляжу,
нет-нет - присматриваюсь к быдлу
и в нём оттенки нахожу:
мерзавец может быть успешен
и элегантен. скот - никак
(чуть отвлечёшься - все, конечно,
сольются в скопище макак,
но я смотрю, пусть это мерзко,
пусть это перверсивный акт),
скот проявляет себя резко
мерзавцы - как бы чтут контракт,
блюдут приличья, расстоянья,
но - с расстоянья всё - пейзаж.
и я сближаюсь: мне заданья
сквозь руку шлёт мой карандаш.
ему плевать, что мне противно,
что я кляну любую мать.
вот я пишу ... а на картину
всё время хочется блевать.
что ж ... - "мягок скот, по пьяни - ласков,
отходчив, тих, не подл, не горд ...."
и это - полное фиаско
для как-бы-мыслящих господ. -
поскольку через рот зашитый
шипит забитая душа,
что жизнь, будучи прожитой,
не изменила ни шиша,
что век другой, а день - всё тот же,
и хлеб насущный также строг:
он сам, плюс наша кожа, рожа -
душе и пытка и острог.
а та - прекрасна беспредельно ...
и я об этом, хоть усрись,
всё думаю. И мне смертельна
давно уже любая мысль ...
16.08.2018