Ночь головешкой лунной мягко тлеет,
роняя искры отгоревших звезд,
сугроб нетронутый таинственно белеет,
и редкою снежинкой ударяет окна грусть.
Неодолимая,
живая,
тоскливо мается в тиши,
мелодией звучит, слоняясь
от сердца
до смятения души.
И лишь зари всходящей пламя пыхнет,
займётся горизонт разбуженным огнём,
ночь догорит, грусть медленно утихнет,
едва она заметна белым днём.