прогноз на всю неделю - беспросветный,
а впрочем, мне к нему - не привыкать.
но слишком уж настырно снится лето,
когда заснёшь под утро (где-то в пять),
тревожно отвертевшись с боку на бок,
очнувшись не от сна - от забытья,
в котором то ли - черти, то ли - бабы,
и всякая меж них галиматья.
и вроде - всё. не спишь. как на качели
из страха в стыд раскачивает мозг,
пытаясь Примаверой Боттичелли
залить валлапер, на котором - Босх,
пытаясь лить в себя, как воск на рану,
иной, далёкий, непонятный взгляд.
но собственный - скользит, как по экрану,
и тут же натыкается на зад
удачно повернувшейся хариты.
и - снова с бока на бок в тишине
меня сатировы вращают ритмы.
и медяком у демона в мошне
моя душа позвякивает лихо,
проваливаясь к чёрту, в сон другой,
где манит белобрысая чувиха -
не Флора. не богиня. не рукой.
и образы грядущие - не новы,
со школьных лет их выделяет взор -
не грации - "три сраки" от Кановы ...
Но вместо них - (вот тут-то!) - сонный бор,
почти не различимый в уходящей,
уже не розовеющей заре,
а в небе над холмом - другая чаща -
Вселенная во злате-серебре
своих светил, глубин, пустот и таинств,
заводит, - не лукавя, не маня
и ни на что не намекая, - танец
вокруг всего - земли, холма, меня,
не ждущего ни чуда, ни будильник,
застывшего на скошенном холме
в июле, в полночь, где-то в середине
всего. Но из всего держа в уме
один лишь Путь - вот этот, звёздный - Млечный.
и граций гипнотичные зады
смешны на фоне этой бесконечной,
бесчеловечно древней красоты.
пред ней и впрямь - любое чувство слепо,
и чудится мне в утреннем бреду,
что мир - один великодушный слепок
поляны в апельсиновом саду.
сон тает как закатная полоска,
но, проникая в щели как ветра,
мой Боттичелли побеждает Босха,
и слышен запах полуночных трав
я вижу новый день, сырой и хмурый,
и осторожно двигаюсь вперёд,
запомнив губы Флоры белокурой
куда надёжнее, чем звёздный свод.
05.03.2015