По рассказу соседки об отце.
Когда он был едва смышлёным,
Ребёнком горьким, зла, черна,
Поправ гуманные законы,
Вошла в их мирный дом война.
Он помнил многое, но это
Как страшный сон забыть хотел:
Рыдала мать, отца с рассветом
Вели фашисты на расстрел.
Согнали всех: детей и женщин,
Смотреть заставили на казнь.
С тех самых пор в душе зловеще
Таилась к выстрелам боязнь.
Старик свою судьбу не хаял.
Всё было в жизни у него:
Построил дом в родимом крае,
Детей ростил, не ждал невзгод.
Но рухнул мир его мгновенно,
И дом - на линии огня,
Снаряды рвутся, крошат стены,
В подвале - он и вся семья.
Старик жил тихо, зла не делал,
Пахал бывало за двоих.
За что ему грозят обстрелом,
Нет, не чужие, а свои?
Он не сражён осколком грубым,
Шальною пулей не убит,
Он умер сам от горькой думы
От раны, что в душе болит.