Валдас Папевис. Кроличьи глаза
(Рассказ)
Тот старик, как будто, возвращается в детство. Ничего удивительного, что он хочет выделиться среди других, я знаю людей, – сказала хозяйка соседке, которая пришла одолжить то ли спички, то ли перец, и на самом деле поболтать. Потом раздался звонок, хозяйка открыла дверь, но внутрь зайти не пригласила.
– Тебе телеграмма, — сказала она.
«ИДУ В АРМИЮ, ЕСЛИ МОЖЕШЬ, ПРИЕЗЖАЙ. АЛЬБЕРТАС».
Он сложил лист серой бумаги и сунул в карман.
Он вспомнил, как они стояли друг перед другом, прощаясь. Только тогда заметил, что Альбертас был уже мужчиной: голос у него был сочный, а выступающий подбородок делал лицо сдержанным и суровым. Переезд в большой город заставил почувствовать, что они – уже не дети. Становится странно, но думать об этом было не столько радостно, сколько тревожно и печально. Теперь это прощание было похоже на кино – старое, надтреснутое, однажды увиденное и забытое, но вдруг ожившее.
– Я уезжаю, – сказал он ее хозяйке.
– Что-то произошло?
– Нет, ничего особенного.
Он спустился по лестнице, пересёк двор, затем свернул с узкой улицы на проспект и сел в троллейбус.
Его всегда раздражали пробки, может быть, поэтому он так не любил станции, а вместе с ними и весь город, который для него был похож на один большой вокзал. Он не чувствовал себя настоящим жителем этого города, его преследовали тревога и ожидание. Было такое предчувствие, что в один прекрасный день эти грязные уличные головоломки, эти дурацкие рекламны в витринах, эти старомодные скверики, полные собак и стариков, вышвырнут отсюда неясно, куда. И он засмеялся.
У старушки в лохмотьях, сидящей на лестнице у входа в вокзал, он купил цветок. Старушка был довольна, наверное, торговля шла не совсем успешно.
В автобусе было немного людей. Рабочий день. Он сел в конце.
Когда он уехал из города, был в странном состоянии – он вроде никогда там не жил. Как будто он продал в городе кроликов и теперь возвращается домой.
Он вспомнил: однажды открывается дверь и в комнату входит Альбертас. Волосы прилипли ко лбу, вода капает с лица, рубашки, брюк, капают на пол...
«Идёт дождь», — улыбается он. «О, Боже мой, Альбертас, ты совсем пьян», – говорит странница Анна, которую мать неясно зачем когда-то приютила. «О, Анна, Анна, будь моей женою!» – Альбертас начинает петь и хватает её за талию. Она вырывается и ругаясь убегает из комнаты. Альбертас падает на пол. Сначала молчит, а потом начинает громко смеяться! Он смеётся и говорит: «Помнишь, как мы выращивали кроликов? Как мы ходили за травой для них? Как мы возили их на продажу?.. Ни одного не осталось, те наши кролики разбежались, разбежались кто куда… «Альбертас, что-то борматая, открыл окно и выпрыгнул. В комнату ворвался порыв ветра и дождя...
«Воспоминания подобны кладбищу в День поминовения усопших, сближающие на мгновение живых и мёртвых. Мелькает яркое зелёное пламя. Наклоняешься к ним, чтобы посмотреть, что они там освещают», – подумал он.
Он посмотрел в окно: мелькали большие и маленькие города, одинокие дома, дорожные знаки.
Когда он въехал в город, был уже полдень. У водителя попросил остановиться – ведь автобусы здесь обычно не останавливаются. Он сказал, что купил билет до конца маршрута, как будто это было очень важно и что-то значило.
Когда автобус уехал, его снова охватило странное чувство. Всякий раз, когда он приузжает сюда, сначала кажетсяб что он здесь совершенно чужой. Как будто он вышел не на этой остановке. Так или иначе, это чувство быстро исчезало, но его присутствие пугало – первый признак того, что он отдалялся от, казалось бы, незабываемых вещей. Прошлое было окутано туманом – как будто его и не было вовсе.
– Возьми, Альбертас, – сказал он, протягивая цветок. Альбертас смущался. Лицо переменилось несколько раз.
– Спасибо, садись.
Они сели рядом на длинной скамmе. Белизна стены отражалась в их глазах.
– Больше никто не пришёл?
– Нет. Кто ещё мог бы прийти?
Они молчали. Затем Альбертас спросил:
– Как дела?
Его охватила тревога. Стоит на мосту и смотрит на текущую воду. Ходишь по улицам, в основном не покрытым асфальтом, на окраине города... Как дела? Внезапно появилось желание поиздеваться над собой.
– Хорошо, Альбертас, с делами всё хорошо, – сказал он.
- Ты работаешь?
- Но вечера по-прежнему мои.
Он увидел, как тень Альбертаса на стене стала меньше. Оба чувствовали, что им больше не о чём говорить. Разговор крутится вокруг всяких пустяков.
– Может быть, выпьем чаю? – спросил Альбертас. Потом вдруг, даже не дождавшись ответа, стал говорить. – Тебе не кажется, что жизнь – огромный аквариум? Искусственные рыбки, брошенные в воду, вдруг оживают и бьются плавниками в стеклянные стенки, в отчаянном поиске какого-то смысла...
– Слишком философски, Альбертас.
Альбертас рассмеялся.
– Я не пойду ни в какую армию, – сказал он.
Он ухватился руками за край скамьи.
– Как это не пойдёшь?
– Просто. Не пойду и всё.
– Так зачем телеграмму посылал?
Альбертас подошёл к окну и, смотря куда-то в даль, сказал:
– Сам не знаею. Не умею высказать, что чувствую.
– Ищешь утешения?
– Ну, допустим, да. Но зачем эта ирония?
Оба стали молчать.
– Пойдём, кое что покажу, – пригласил Альбертас.
Через двор повернули к большим деревьям. Там было много клеток, в них были белые маленькие животные. Да, там были кролики.
– Зачем ты их растишь? – он спросил.
– Не знаю. Может быть от скуки.
Альбертас схватил одного за уши и вытащил из клетки. Красные глаза были похожи на цветки клевера.
– Что ты с ними делаешь?
– Некоторых везу в городок...
– А с другими?
– Отпускаю в лес.
?!
– Ведь так или иначе в лесу лучше, чем здесь, правда?
Он пожал плечами.
– Ты сегодня вечером уедешь?
– Да. Ведь сегодня я не вышел на работу. Никому не говори, что я был здесь.
– Хорошо.
Они сели на траву.
– Не завидуй, Альбертас мне. Я бы хотел сюда вернуться.
– Правда?
Он кивнул головой. Они оба смотрели вдаль.
– Слушай, возьми одного кролика, – вдруг предложил Альбертас.
Он удивился:
– Куда я его дену?
– Будешь держать где нибудь, возьми.
Теперь оба подошли к остоновке и ждали автобус.
– Почему-то я стал ненавидеть маленьких детей.
Он ничего не новорил. Стало страшно, что придётся уехать.
Заметив, что автобус уже приближается, оба стали прощаться.
По пути он подумал: «Самое страшное – не то, что ничто не повторяется. Самое страшное, что всё забывается, прошлое начинает волновать не более, чем когда-то прочитанная книга или просмотренный фильм».
Когда автобус ехал по лесу, он попросил остановить. Вышел. Пошёл в густоту леса. Открыв брезентовый мешок, увидел белое маленькое животное. Красные глаза – как цветочки клевера. Взяв за уши, положил на мох. Потом мешок положил в карман и вышел на дорогу.
Валдас Папевис (1962 г. р.)
Валдас Папевис (Valdas Papievis) родился 9 июля 1962 года в городе Аникшчяй, на Востоке Литвы. Он – прозаик, переводчик, автор 5 романов и 2 сборников рассказов и других произведений прозы. Одна из главных тем – эмиграция. В 1980 году окончил среднюю школу имени Йонаса Билюнаса. В 1980–1985 годы в Вильнюсском университете изучал литовский язык и литературу. Потом 5 лет работал в ректорате университета, с единомышленниками издавал журнал «Сетинас». В 1990–1992 годы работал в Министерстве культуры и просвещения советником министра Дарюса Куолиса. С 1992 года живёт в Париже (Франция), работает в редакции радио «Свободная Европа», передаёт новости из Франции для радио Литвы. Валдас Папевис является секретарём правления Общины литовцев Франции. Первую книгу (роман) издал в 1989 году. В том же году был принят в Союз писателей Литвы и за свой роман получил литературную премию им. Антанаса Йонинаса и Преимю литературных критиков за журнал «Сетинас». В 2011 году В. Папевис получил премию Института литовской литературы и фольклора и премию имени Людаса Довиденаса, в 2016 году стал лауреатом Национальной премии литературы и искусства. В. Папевис переводит художественную и научную литературу с английского и французского языков.