(Поэма)
моему Отцу
«Память – это и есть Жизнь»
(Стивен Спилберг)
"Воспоминания - это единственное,чего нельзя у нас отнять"
( ? )
Пролог
Куда несёшь меня Река печали?
Река Любви – бушующий поток!
На гребне Жизни снова в изначалье
Выносишь на родной порог.
Наш Дом приземистый, плющом увитый,
Стоит, семи ветрам открытый,
Сияет окнами во двор,
За ним серебряный простор.
Пустырь, поросший повиликой,
Песочницы таинственный квадрат...
То тени серые, то солнечные блики
В прозрачно-цепкой памяти скользят.
Глава 1
Я возвращаюсь к Детству своему…
В одной руке – обед Отцу несу,
Букетик полевых цветов – в другой
(он напоён холодною росой).
Легко вбегаю я на косогор,
Передо мною расстилается ковёр.
Да! Здесь такая ширь и красота –
Степного разнотравья пестрота!
Всё это, также радует сейчас!
Любовь к Природе пробуждает нас!
Внизу – построек крепких длинный ряд:
Сквозные стойла, шорницкая, склад.
Поодаль – кузня, мастерские и контора,
Телеги, тарантасы вдоль забора.
Сторожка с бурой крышею покатой.
На складе: вилы, грабли и лопаты,
Верёвки, вожжи, хомуты, подпруги,
Колёсный дёготь, бельтинг, дуги.
Площадка под брезентовым навесом,
А сбоку матовый фонарь на крюк подвешен.
Здесь всё давно мне хорошо знакомо:
Подстилкой тёплой жёлтая солома,
Жеребье ржание. Громкий разговор.
И пахнет терпким потом конный двор,
И на воротах кованый затвор.
Отец - с красивой проседью Старик
(он к переменам жизненным привык).
Надёжно крЕпит к верстаку упор,
Смолит дратву* и потупляет взор.
Он может быть воспоминаньем ранен,
Но по щеке не скатится слеза…
В углу стоит большой точильный камень,
К работе тянется рука -
Отец всё делает наверняка.
Да, он ремёслами владел умело,
И не чурался никакого дела:
Был скорняком, столярничал, лудил,
В прикормленных местах плотву удил.
Он мог одежду, обувь починить,
Спечь пирожки и сытный чолнт** сварить.
Мог изготовить кухонную утварь
(вставал легко прохладным ранним утром).
Игрушки детские расписывал искусно,
И Книгу*** толковал изустно.
Он мелодично в молодости пел -
В любимом деле явно преуспел.
Судьба расставила свои приоритеты,
И предложила сложные сюжеты.
Да, не всегда он был собой доволен,
Но в «почву» новую врастал, как крепкий корень.
Он многое в себе преодолел,
Боялся, вдруг, остаться не у дел.
Лет двадцать шорничал****, работал на земле,
Его я даже видела в седле.
И, несмотря, на свой солидный возраст,
Он был, как в Океане малый остров –
Здоров, широкоплеч и коренаст,
Как Соль Земли – её надёжный пласт.
Всё выдавало в нём породу:
У рта две складки волевые,
Манеры и слова живые,
И чёткий профиль смуглого лица,
И благородство мудреца.
В нём было что-то от поэта,
Я тонко чувствовала это.
Хоть не написан ни один сонет,
Он был в душе мечтатель и поэт.
* дратва - крепкая нить,которую используют в работе шорники и скорняки
** чолнт - субботнее национальное блюдо
*** Книга - Тора
**** шорничал - шил сбруи для лошадей
Глава 2
Я помню наши пешие прогулки!
Моё сердечко, так стучало гулко,
Мы словно шли по сказочной тропе,
Рождалось чувство новое во мне –
Любовь к родному Дому!
В назидание
рассказывал мне притчи и сказания.
Тянуться стала я серьёзно к Знанию.
Он все мои успехи отмечал,
Учил тому, что сам умел и знал.
И говорил не громко, но весомо.
Потом молчали. Далеко от дома
он был совсем другим. Раскрепощался,
смеялся весело. Мне молодым казался.
В Субботу с чисто выбритым лицом
Он, вопреки всему, был молодцом.
Всё значимое – связано с Отцом!
По праздникам гулянье в старом парке,
Весною, осенью и летом жарким.
Катание на лошадках-каруселях –
Безудержное детское веселье.
Из одуванчиков плетение венков…
Зеленоватый озера покров.
С понтонного моста рыбачили мальчишки
(как на картинке в детской яркой книжке)
Я крепко за руку отцовскую держалась.
И эта Сказка снова повторялась,
От счастья я заливисто смеялась!
… А Лодка Времени размеренно качалась…
Я помню наши дальние поездки:
Мелькали дачи, нивы, перелески,
Близ станции знакомой – «Айдырля»
Пирамидальные стройнились тополя.
А мы войти хотели в хвойный лес,
Он показался, вдруг, потом исчез.
В автобус пересели с электрички,
Прильнули к тёплым окнам.
По привычке
вертели головой по сторонам –
Всё интересно было нам.
Что волновало нас, Он принимал всерьёз,
И отвечал на каждый наш вопрос.
Вот, наконец, на месте. Неспроста
сюда всё едут, едут! Красота!
Огромные поляны земляники,
Стволов величественных пики,
И горы хрупких шишек под ногами –
Их для поделок набирали сами.
Грибами разными для сушки и засолки
Мы наполняли доверху кошёлки.
Отец, казалось, был неутомим,
И оптимизмом заряжал своим!
В бору сосновом, в тех местах грибных,
Он видел то, что ускользало от других:
Цветок невзрачный с запахом духмяным,
Целебной силой и названием странным.
Всё, что Отца когда-то окружало,
Ему дарило радость, вдохновляло!
Он сильной обладал Харизмой!
Воспринимал восторженно сквозь призму…
Сквозь призму Времени своё предназначение –
Духовной жизни мирное течение.
Сквозь толщу лет – счастливое начало! –
Младенца мама юная качала,
И колыбель раскачивалась мерно.
А наша Память, нет! – не эфемерна!
Себя я тоже помню с малых лет,
Хранит меня надёжно «амулет»*.
Отец! Я твоя Дочь! -
Мы родственные души!
Черты характера обоим нам присущи:
Настойчивость, упорство, постоянство.
Не то, что говорили. Не упрямство.
Похожесть проступала снова
В чертах лица, то мягко, то сурово:
Блеск тёмно-карих глаз, густые брови,
Чуть сжатый бледный рот.
…И сильный голос крови.
Отец молитвы обращал к Востоку!
Походкой шёл размашисто-широкой,
Любил животных, дикую Природу.
Однажды с ним мы сели на подводу.
Мне было лет, быть может, девять…восемь…
Ещё стояла Золотая Осень!
Мы долго ехали. Навстречу – никого,
Лишь степь раскинулась ширОко-широкО!
Полыни горьковатый запах,
Да тишина на мягких лапах.
Но вот открылась живописная картина,
Как в чистом поле пышная куртина*
Перед глазами и сейчас стоят:
Домишки белые. Пред каждым – палисад,
Со ставнями узорными оконца,
Окрашены закатным красным солнцем!
В одном из них нас с нетерпением ждали,
И на крыльце приветственно встречали.
Отца – Борисович! – с почтеньем величали.
Да, для меня всё было непривычно.
Мы время провели отлично!
Тепло и задушевность речи,
(счастливый взгляд, расправленные плечи)
Застольные беседы-разговоры,
А вечерами дружеские споры,
Красивые романсы под гитару,
И необычный чай из самовара.
Подвижных игр весёлые забавы,
Соседских малышей галдящая орава…
Я рано утром слышала спросонок,
Как в небе заливался жаворОнок.
Ах, детство, детство – радужная даль!
Воспоминаний светлая печаль…
Глава 3
Куда несёшь меня Река надежды?
(не мало было пройдено дорог)
На склоне жизни, как и прежде,
Выносишь на родной порог.
Низко поклонюсь строениям редким,
Вновь коснусь шершавых тёплых стен.
С лёгкой горечью…с досадой крепкой,
Что уже не будет перемен.
С трудом взбираюсь я на косогор,
Но вижу хорошо. Степной простор
засеребрился ковылём,
А дальше…
Нет ничего того, что было раньше.
Я снова вглядываюсь вдаль,
И… что такое?
Как будто я смотрю кино немое:
Вот девочка в коротком светлом платье,
Дурачась, падает в траву, раскрыв объятья.
Потом вприпрыжку бегает, хохочет,
В зажатом кулачке кузнец стрекочет,
Щекочет ноздри пряный дух степной,
…И так не хочется домой.
А в Доме сладкий запах молока,
На печке* борщ наваристый дымится –
С фасолью, мясом, зеленью, корицей.
(Мать пышнотела, молода,
Всех домочадцев накормить стремится).
В жаровне тушится жаркое –
Мы любим это блюдо на второе.
Большая чашка бОчковых солений,
А на десерт – песочное печенье,
Орешков пригоршня – в духовке прокалённых,
Из сухофруктов взвар – традиционно.
Обеденный прямоугольный стол
Почти пол кухни нашей занимает,
Здесь правила не нарушают –
Никто не смеет сесть за общий стол,
пока Отец с работы не пришёл.
С его приходом всё преображалось,
Как будто музыкой пространство наполнялось.
Он был Отцом хорошим, верным Другом,
Всё понимающим Супругом.
Как можно было это не ценить?
От нас детей пытались ссоры скрыть.
Свидетелями были мы невольно,
И нам порою было очень больно.
…Не мог принять запальчивость и спесь.
Отдерни штору или занавесь,
Он в мыслях далеко.… И с нами – ЗДЕСЬ!
Всё к общей радости кончалось примирением,
(благодаря отцовскому терпенью).
Нежнейший аромат сирени
букет, в стеклянной банке, источал,
И отражался в каждом из зеркал.
После прогулки мы вбегали в зал.
Большая комната – из тюля занавески,
Продолговатые «хрустальные» подвески
на абажуре шёлковом с кистями.
Картина маслом* в деревянной раме –
Шедевр местного художника.
На ножках кресло (цвета подорожника),
В котором мы сидеть любили,
И часто первенство делили.
Широколистный фикус в круглой кадке,
Пол, охрой выкрашенный, гладкий.
На подоконниках: цветущий каланхоэ,
Герань, фиалка, лилия, алоэ.
(его столетником мы просто называли,
и как лечиться им, конечно, знали).
Ухаживали за цветами мы с любовью –
Они для настроенья и здоровья.
В простенке узком наши фото,
В шкафу – в тяжёлых переплётах
Старинных книг псалмы и песнопения,
Обложки красочным тиснением,
И Ветхий том (листы – пергамент),
По краю кружевной орнамент.
На книжных полках: Ломоносов,
Толстой, Тургенев, Виктор Розов,
Жемчужников – Козьма Прутков,
«Двенадцать стульев» - Ильф, Петров.
Рассказы, повести, романы.
И несколько на иностранном*
«Энциклопедии Советской» – том,
И с марками почтовыми альбом.
Литературы детской, уголок –
Живительно-питающий Исток:
Маршак, Барто, Бианки, Заходер -
Герои книг для нас детей пример.
К стихам смогла припасть ещё девчонкой,
Они притягивали рифмой звонкой.
Некрасов, Пушкин, Тютчев, Блок,
Цветаевой – цветистый* слог.
Поэзия – мой Старт и Эпилог.
На этажерке статуэтки,
Открытки разные в виньетках,
Стопа журналов толстых и газет,
В них можно на вопрос найти ответ.
Диван, обитый дерматином,
С наброшенным на спинку пледом синим.
Овальный стол посередине –
За ним семейных чтений череда,
По пятницам* - недельная Глава.
Свечей горячее дыхание…
Тянулась ткань повествования –
В нём тайный смысл иносказания.
Глава 4
Зажглась на небе первая звезда…
На белой скатерти кошерная еда,
В бокале тонком красное вино
(из винограда приготовлено оно).
Отец читает на вино благословение –
Священный трепет поклонения!
Чуть-чуть кусочки халы посолив,
Вкушаем медленно. Потом звучит мотив
торжественный, волнующий, любимый!
А Времени поток неукротимый
Воспоминаний оставляет след.
…В уютной комнате струится полусвет,
Отцовский выразительный портрет
висит напротив входа в Дом,
И говорит – Хозяин он!
Мы древние традиции хранили,
Хоть не богато, но достойно жили.
Глава 5
В стране, репрессий поднялась волна,
Как многих захлестнула нас она.
Об этом не любили вспоминать…
Отец вернулся. Всё вошло опять
В привычное и трудовое русло.
Быть Человеком – высшее искусство!
Он не озлобился, не зачерствел душой,
Остался прежним – был самим собой.
И выжил. И себя не потерял,
У горла чувствуя губительный оскал.
Он кулаки сжимал до хруста,
Но вырвался из цепких лап «Прокруста»*.
Ещё звучали жалобные скрипки,
Трагедию списали на ошибки.
А жить народу веселей не стало,
Но (оспою испещрено лицо)
Кавказцу хилому всё мало,
Цвет нации он положил на плаху,
И люди натерпелись страху.
Да, выжили! Немногим повезло.
С этапа до тюремных коек,
«Смотрел» за ними главный параноик,
С прокуренными серыми усами,
И жёлтыми совиными глазами.
За ним плелись квасные патриоты,
Лентяи, лизоблюды, идиоты,
И отщепенцы всех мастей,
Царьку крутого нрава – лить елей.
Культ личности развенчивали позже,
Но среди всех мелькали те же рожи.
Сосед (казах дремучий) дед Идрис –
Стукач, алкаш, и ярый сталинист.
…А наши слёзы его внукам отлились
(те, по примеру деда все спились,
и даже моя горе-ученица
красивая, но недалёкая девица).
А мой Отец был совестью народа!
Его упрочили невзгоды.
Работал много. Радовался жизни,
Как мог, служил неласковой Отчизне.
Казалось, в сердце не было тоски,
Но «снег» ложился на его виски.
Он до полУночи над текстами корпел,
И правил то, что раньше не успел.
Его любили, иногда жалели,
Друзья ему во всём помочь хотели.
Он тоже очень многим помогал –
Делился с теми, кто недоедал.
Соседи его очень уважали,
Мальчишки иногда за ним бежали,
чтоб разрешил поехать вместе с нами
(купать коней в реке хотели сами).
Всегда с Отцом, в любое время года,
Нас не пугала даже непогода,
А если выдавалось вёдро,
За ним гуськом шагали бодро.
Глава 6
Ночное – летний выпас лошадей,
Таких волшебных не было ночей.
По лугу разбрелись стреноженные кони,
Издалека, как маленькие пони.
Всю зиму хрумкали овёс, сухое сено,
Хотели вырваться на волю непременно.
Ушами прядали, и мягкими губами
С ладони хлеб захватывали сами.
Здесь сочная зелёная трава
(нам до лодыжек достаёт едва).
Вот жеребёнок к кобылице пегой льнёт,
И с жадностью, напиток белый пьёт.
Слышны раскаты грома вдалеке,
А мы, как рыбы плещемся в реке.
Загадочное рядом где-то…
Окрестность заливает лунным светом.
Большие звезды загораются и тают –
На небосводе бархатном мерцают.
Костёр потух. В золе печём картошку,
Горячую с ладошки на ладошку…
Потом раскладываем на листе капустном,
И поедаем с аппетитом! Вкусно!
Мы слушаем предания, рассказы,
И засыпаем в шалаше, не сразу.
Ах! Как бодрит прохлада ранним утром!
Блестит роса атласным перламутром.
Всё в ожиданье скорого рассвета:
Слегка дрожат листочки бересклета*
Такою хрупкой кажется Планета.
Отрадно чутким сердцем уловить
С родной землёй, связующую нить!
Степь простирается заливисто звеня,
В свою обитель, заманив меня.
Нам всем с Природой слиться суждено.
Мы – часть её. И целое одно!
Отец, с душою юноши – Старик,
Встав на колени, к роднику приник.
Мир узнаваем – чётки грани:
Прозрачен воздух, как в саванне,
Чистейшая вода в стакане.
…Дорога Жизни на раскрытой длани.
Причудливым узором облака.
…Течёт неспешно Времени река.
Да, мы дружны. И вместе все пока.
Мы не скучаем – дел невпроворот!
У нас большой – шесть соток огород.
Картошке здесь особенный почёт.
Родителям охотно помогали,
Да, метко в лунки мы её бросали.
И всходов с нетерпением ждали.
Всё лето закалялись крепыши:
Водой из шланга грядки поливали,
Окучивать, рыхлить не забывали,
С усердием пололи сорняки.
В награду получали медяки,
Нам на мороженое и кино хватало.
Нас никогда, ничем не баловАли.
К труду приучены «с младых ногтей»,
Не обращались к помощи ничьей.
Большое фиолетовое поле –
Пора цветения картофеля настала.
Как заводные мы резвились вволю,
Плашмя на сено падали устало.
Немного отдохнув, мы снова – вскачь,
Резиновый гоняли мяч
И наперегонки, кто дальше, кто быстрей?
У нас не обходилось без затей.
Отец семейства вожжи привязал
меж двух столбов. И нас позвал.
Светловолосая любимая жена
Качалась на качелях. И она,
прикрыв глаза, чему-то улыбалась…
Тугая прядь волною развевалась.
Муж с восхищением за нею наблюдал,
А рядом лёгкий мотылёк порхал.
В сторонке ожидали свой черёд,
Чтоб ощутить стремительный полёт –
Мы подлетали очень высоко,
И было нам не страшно, а смешно.
Отец всегда порадовать спешил,
Однажды, куст огромный притащил
На нём висели гроздья спелых ягод
(с кислинкою приятной мякоть)
Я ничего не забываю,
И нежно в сердце берегу.
Я лучшим лакомством считаю –
паслёны чёрные во рву.
Сажали мы картошку каждый год,
И собирали даже в недород,
А в урожайные – мешками.
Грузили на телегу сами,
Мы маленькими вёдрами носили,
Отцу – любовь к Семье давала силы.
Глава 7
Наш Дом – уютное «гнездо»,
С простым провинциальным бытом:
Под умывальником блестящее ведро,
Глубокое железное корыто,
В котором, нас детей, купала мать.
Заботливая – это не отнять.
Перегородка отделяла спальню,
На потолке один плафон центральный,
С никелированными дужками кровати…
Здесь мать простоволосая в халате,
Следила, чтоб во всём порядок был,
Чтоб живность в Дом никто не приносил,
Щенков, котят держать нам запрещала,
И много лет спустя, их в доме не бывало.
Моя высокая и мягкая кровать
(ох, и любила я всегда поспать).
Матрац набитый свежим сеном,
Пуховые подушки, непременно.
В них зарывалась, думала. Потом
я засыпала самым крепким сном.
Меня не добудиться было утром
(всегда вставала очень трудно).
Но собираться в школу нам пора,
И косы заплетает мне сестра.
Мы всё тогда успеть хотели:
Лепили, рисовали, пели.
И любопытные – вокруг смотрели:
Довольно необычный вид –
Южно-Уральский колорит
Зимой – сугробы, чуть не по колено,
И «море разливанное» - весной,
А летом сухостой, томящий зной.
Была нам Осень радостной порой –
Чудесной, доброй, долгожданной,
Как дар Природы златотканой.
Кленовые букеты собирали,
Своё жилище ими украшали.
В делах домашних помогали маме.
Поделки мастерили сами:
Шкатулочки, закладки и буклеты.
Родители хвалили нас за это.
Любили заниматься рукоделием,
Изготовляли разные изделия.
Для этого коробка на столе:
Цветной картон, бумага, мулине,
И белый толстый шнур для макраме.
А в уголке моём игрушек много,
Не разрешала ничего я сёстрам трогать.
Из ярких лоскутков одёжку шила,
(простой фасон – сама кроила)
Я с куклами расстаться не спешила.
Любила акварелью рисовать,
Всё интересное записывать в тетрадь,
И громко декламировать Стихи.
…У мамы незаметно брать духи,
Помаду яркую, заколочки и брошки.
И быть красивой «тётей» понарошку.
Я летом в пышных платьицах ходила,
И кожаные туфельки носила,
Широкополые соломенные шляпки.
…И дома было всё у нас в порядке.
По воскресеньям – культпоход в кино –
С подружками мы были заодно.
Мы родом все из Детства!
Всё равно
мы любим то, что и тогда любили,
И многое уже в себе открыли.
И странно мне, что в возрасте беспечном,
Уже я знала – Жизнь конечна…
И жутко было думать… Никогда…
Я не вернусь уже сюда…
Отчаянье такое испытала,
Какого, кажется, и в Зрелости не знала.
Но вскоре обо всём я забывала,
И беззаботной бабочкой порхала,
Любила мир! В восторге замирала!
Летали быстрокрылые стрекозы,
От чувств щемящих закипали слёзы.
…В траве высокой девочка сидела,
И чистым голосом простую песню пела.
Все в доме подчинялись маме,
А во дворе досуг мы проводили сами.
Наш брат (он с рыжими кудрями)
Из-за угла следит за нами,
Играет тихо, трусовато,
И от мальчишек прячется куда-то.
Мои две старшие сестры
Меня всё время держат вне игры.
Сижу одна за дровяным сараем.
Читаю, думаю, мечтаю.
Себе кажусь я взрослой. Торопливо
ложатся строчки тоненьким курсивом.
Уже писать я пробую стихи,
Из первых тех, не помню ни строки,
Но чувство невесомости осталось,
Когда перо едва листа касалось.
Глава 8
Потом всё завертелось и помчалось…
Учёба в школе – Чудная пора!
Мне всё легко, как будто бы игра.
Была я в классе лучшей ученицей,
Вознаграждается усердие сторицей.
Библиотеки и домашняя работа,
Мне узнавать всё новое охота.
Сидела допоздна, учебники, листая,
Ни лени, ни усталости, не зная.
Учебный год закончился! Ура!
Нам отдыхать теперь пришла пора!
Весна перетекает плавно в лето,
И в этом нет вселенского секрета.
Ах, лето, лето! Дней – наперечёт!
Веселье, танцы, зА город поход!
С подружками секреты, посиделки,
Мальчишек озорных проделки.
И вспышки подростковых первых чувств.
…И Мальвы розовой зацвел поникший куст.
А в летнем лагере дымок от костерка,
Случайные порывы ветерка.
Друзьям, прощаясь, говорю – Пока!
А годы школьные – стремительной ракетой!
Немножко сожалели мы об этом.
Дружили искренно,
И верили друзьям!
Не изменяли собственным мечтам!
Куда несёшь нас год больших открытий?
Настало время радостных событий!
Бал выпускной! Вальс школьный! Торжества! –
В честь этого события – Строфа.
Встречали классом розовый рассвет!
И это был счастливый наш билет!
Окончив школу, разлетелись дети,
Общаются не только в Интернете,
Когда бывают в городе родном,
Приходят в школу – в наш надёжный Дом!
Науки в институте постигали –
Умнее, прозорлИвей стали.
Пока учились, многое случалось…
И снова закружилось и помчалось!
Гуляли мы до утренней поры.
Да, Жизнь прекрасна!
(что ни говори).
Несмелые девичьи грёзы
Милей и слаще Туберозы*.
Одна струна таинственно звенит:
Я счастлива! И солнце на Зенит!
И ласточки летают высоко,
И до Заката очень далеко.
Ты мной любим! Тобой любима я!
Мечтали – будет дружная семья.
Глава 9
Я с детства об учительстве мечтала,
И это с давних пор,
Моим призванием стало!
Вернулась в школу после института,
И каждый час, и каждая минута
Теперь посвящены ученикам.
Кто не щадил себя, тот знает сам,
Как трудно личный опыт обрести,
Воспитанникам Знания нести,
И четверть века не сходить с пути!
Разумное и Вечное посеять,
И Доброту внушить,
И в Совершенство верить!
Ученикам своим привить любовь старалась
К Поэзии российской! Преклонялась
я пред поэтами Серебряного века!
Их имена – означенная веха!
Ахматова – большой любви заряд!
А Северянин Игорь – звездопад!
«Шестидесятники» внесли весомый вклад!
Поэты Золотого века прославили
величие Человека!
Да, Александр Пушкин – наше всё!*
Поэзии Российской торжество!
А современный автор и эстет
Чтит свято звание высокое – Поэт!
Поэзия – основа языка!
Дыханье. Чувства.Новая строка.
... Стихи читали на вечерних встречах,
Мы всем обязаны, звучащей русской речи!
Глава 10
Когда мне грустно, вспоминаю отчий Дом!
Что необычного такого было в нём?
- Здесь научились полнокровно жить!
А, что-то хочется мне попросту забыть…
Да, Мама нас по-своему любила,
Но затаённость сердца не открыла,
Сквозила в ней всегда самовлюблённость,
Переросла с годами в отчуждённость.
В глубокой старости, она опять
свою ладонь к моей руке прижать,
В те редкие часы считала счастьем.
Друг в друге мы нуждались,
Я – в участие,
которым в юности была обделена.
Несправедливая и странная Судьба?
Свою судьбу приемлю я как данность –
Дни ясные и грубую реальность.
Но очень верю в то, что трудный путь мой светел,
Мне голову остудит свежий ветер,
Уже не Утро, но ещё не Вечер!
И грудь моя волнуется слегка,
(наполненностью дышит, как строка)
И крепко держит карандаш рука.
…Но вот сбивается размер и ритм,
(Былая рана всё ещё саднит).
Меня притягивает Слово, как магнит!
И снова чувствую я сил прилив!
Рисунок нашей Жизни прихотлив…
Всегда надежда сердце оставалась,
Всё снова закружилось и помчалось…
Любовь большая выпала и мне!
Я не осталась где-то в стороне.
Глава 11
Да, быстротечна Жизнь…
Но как она прекрасна!
Во всём глубокий смысл!
Конечно, не напрасно
Пришла я в этот мир
(так благодатна почва).
Всю новизну впитать,
И видеть всё воочию.
Любовью озарять,
В том пламени, сгорая,
И возрождаться вновь,
От счастья замирая!
Шагать с трудом, подчас
лбом, пробивая стену.
…Потом родить Дитя,
себя, подвергнув «плену».
Но сладостен тот плен –
Любовью затопило!
На 20 долгих лет
Я о себе забыла.
Всю отдавать себя –
Природа материнства!
Инстинкт и эгоизм*
В Природе – всё единство!
Да, Матерям – почёт!
Детей лелеют, холят,
И ночи напролёт
О милосердии молят!
А Доченька моя – любимая, родная!
В коляске детской с соскою играет,
Так мило улыбается, гулит,
И погремушкой яркою гремит.
Глаза у дочки серо-голубые,
И крошечные пальчики худые,
И мраморные щёчки пухлые,
И мягонькие ушки круглые.
Реснички маленькие, ротик серпиком,
Волосики пушистые и светлые,
И складочки на ножках полных.
Меня от умиления качает, как на вОлнах.
Вот самый яркий из счастливых дней –
Рожденье доченьки моей!
Теперь не буду на судьбу роптать,
Я Женщина счастливая!
Я – Мать!
Колыбельная дочери
Спи моя дочурка, глазки закрывай,
Плюшевого мишку крепко обнимай,
Он такой пушистый, белый и большой,
Ласковый, красивый, хитрый и смешной.
Любит он послушных милых малышей,
У него улыбка прямо до ушей!
Спи, моя малышка,
Крепко засыпай
Я уже зеваю…
Баю-баю-бай!
Глава 12
Всё было! Что-то потерялось…
И снова забурлило и помчалось,
Как ледяной поток с крутой горы.
Да! Жизнь прекрасна!
(только до поры).
Чуть притупились – зрение, слух, желанья,
Иссякла сила созиданья.
И лишь Поэзия одна
Меня и согревала и вела,
От мрачной безнадёжности спасала,
И приводила к тихому причалу.
Стихи могла часами я читать –
Весь день, пока наступит темень,
Всю ночь, пока начнёт светать…
А между чтеньем шила и стирала,
Готовила, утюжила…
Писала!
Живое Слово – грело, окрыляло!
Всегда трудилась, не считая годы,
А силы черпала я из глубин Природы! –
Корнями связана с далёким предком рода.
Что предназначено смиренно принимала,
Но голову понуро не склоняла,
А если «тучи застилали небо»,
То обходилась и краюшкой хлеб
Глава 13
Родители прошли, как на экране
Картиной яркою в моих воспоминаниях.
В начале было ласковое слово,
И голос Мамы над моей кроваткой
Звучал красиво, радостно и сладко.
Напевы нежные протяжных колыбельных
Запомнились в мелодиях отдельных.
Пока росла, не покидала крова,
Дороги все пройти была готова.
Подчас над головой гремели грозы,
Поэзию сменяла – жизни проза.
Я всей душою к лучшему стремилась,
И строгая Судьба сменяла гнев на милость.
Я повторяю, повторяю снова –
Да! Жизнь прекрасна!
Иногда – сурова.
Отец учил меня в удачу верить,
И не считать ничтожные потери,
Успехи, достижения умножать,
(от небольшой ошибки не дрожать).
Характером стараться управлять!
Не сдерживать душевные порывы,
Всё принимать спокойно, без надрыва.
Стараться справедливой, мудрой быть,
Беречь здоровье! Полнокровно жить!
Запечатлелось дорогое!
В моей душе отозвалось.
Да, было время золотое!
О чём мечтала, то – сбылось!
Но очень опасаюсь я сейчас,
Того, чтобы огонь свечи не гас.
Что может быть ещё дороже,
существования земного?
Я не ропщу… но всё же… всё же…
Наполни меня силой, Боже!
Давно в моих глазах и теле
Неодолимая усталость,
И полулёжа на постели,
Пишу!
В себя вселяя радость.
В руке держать перо – спасенье!
Покой и умиротворение,
Духовной жизни обновление!
Есть время для раздумий тоже…
Хоть лик Судьбы всё строже, строже –
Идти достойно до конца! –
Я поняла наказ Отца.
О том, что в мире всё имеет срок,
Об этом мне Отец сказать не мог…
Эпилог
Промчались годы, как табун коней…
Всё буду помнить до последних дней.
Заветное – в душе моей осталось,
Не выцвело, не расплескалось.
Елшанка – мелководная река,
Как в детстве отражает облака.
Рябина красная изящна и стройна
(Её я вижу только из окна).
Сижу в широком кресле одиноко,
Я не из тех, кто не извлёк урока.
Не плачу, не жалею, не стенаю…
Прекрасна жизнь!
Свеча тихонько тает…
На подлокотниках лежат спокойно руки,
Тускнеют краски, тише звуки,
И сомкнуты уста – ни Слова,
Так истончилась прочная основа…
Можно ярко жизнь прожить, красиво!
Добрый след оставить на Земле,
И уже совсем неторопливо
Вдаль уплыть на лёгком Корабле…
г. Орск
1985 г., 2016-2017 год.