* * *
Я ничего тебе не сделаю.
Ты стеклянеешь в холодах.
Вселенной скатерти настенные
Такие же как и тогда,
Когда песком, зерном увенчаны
И семенами сорняков,
Мы были вместе полувечными
Под ровный стук товарняков.
Оцепен;нные пристанища,
Огни квадратов городских...
И дни похожи на ристалища,
Отличные от дней людских.
Здесь больше безопасны встречные.
И солнца тлеет серебро.
Мы были вместе полувечные,
Но было сердце и ребро.
Различье вкуса слив и фиников:
Тире, дефис, полутире.
Но лучше пахнет этой лирики
Бер;за мокрая в костре.
Но только волшебство обычное
Своей обычностью претит,
Как чувство, ставшее привычное,
Когда двойник во мне сидит.
И голоса как наголовники,
Звучат, но больше не ведут.
И полувечные полковники
Вдоль древних капищей идут.
Кащеи чахнут над сберкассами,
И нету зрелища лютей.
Прости же этот выдох массовый.
И мимикрию под людей.
Прости, поскольку это личное,
Но человечное едва ль,
Я знаю только лишь отличия
И метафизики букварь.
Но лучше чистого безмолвия,
России, чахнущей в Крыму
Вовнутрь выращивать подсолнухи,
И опоясывать Луну.
Когда безвременьем окованный,
Лежащей мукой на скуле
Смотрю на эпицентр разровненный
На алебастровой скале.
И что бы в этом мне не виделось,
Я понимаю как могу,
Тебя, живую, что привиделась,
Себя в прижизненном гробу.
Скажи слова, которым сбудется,
Как ты обычно говоришь.
Как узловая перепутица,
Иль та, что над оной паришь.
Так задыхаясь чистым л;гким я
Спасался мыслью о тебе.
И выходил на свет пологими,
Коптящими в небытие
Дорогами, что и тропинками
Ничейный взгляд не разбер;т.
Поминки длились за поминками,
Как выходящие на л;д.
И дни текли благопристойные,
Но разноцветные едва ль.
Но знал я лучшую историю
И метафизики букварь.
Поэтому хожу, не думая,
Дышу и, может быть, живу.
И вечность тихая и шумная,
Шумит и глохнет наяву.
Так ч;рный купол обесточенный,
Нес;т безликий драмодер.
Так клан смертей, винил просроченный,
Газель меняет на Портер.
Как будто звук, как будто лирика,
Как будто тубус растрясли...
Но только косточке от финика
Возможно в этом прорасти.
Царица снов, моя Мелания,
То стая, то клондайк, то рой...
Но учеч;т желе желания,
Оставив зв;зды за собой.
Переходящее в обыденность,
Согласно мировой шкале.
Но поездов пугает литерность,
Лежащей мукой на скуле.
Бессмыленно и озадачено
Смотрю опять в твои глаза,
Где всеселенная растрачена,
И шелков вьются пояса.
Но чудится мечтою явственной,
Чья иноходопись легка,
С тобою под ударом ядерным
Уснуть внутри дождевика.
08.01.22