*
Яющий
замолчанный
выродок одиночества
твоё
с западающим языком
горло
харкает любой
глубине напоказ
из этих
слизнево преодолённых
границ
боли, ещё и ещё
раз
*
там
где ты теперь
всё утраченное тоже спаслось
оставленное белым
выжитым
гниющее молчание – в нём
я стоял вместо тебя
снаружи
с тех пор
говорили сердца
пахла смерть
образ, поскольку ты прошла
сквозь него,
отдавал твою
тень
*
словно самооставленные
по всему твоему лицу
следы
внутреннеконечностного:
за ними
каждая ладонь отыщет
другую ладонь
едва
отличную от неё самой
...
спящей
я лежу на тебе
и тонна руин
между ними
*
что-то отсутствующее, доступное всем
жизнь тёмных комнат, где мы живём:
всё стало чутким
чуткое письмо
как во сне
с камнем, глубже пространства,
чтобы разбиться точно о сердце,
кожей слепого пишет рука
словно
обнимает обнятое объятье
в пределах одного
*
нужно немногое
когда измеряет твоя рука:
со всем, у чего есть укрытие,
становится она заодно, будто
принесённая им
неприкасаемой
*
ладонь
на которой невозможно уснуть: каждая,
твоя, ничья
что в ней, что
оставило синяк под щекой и теперь
там дышит ещё одна, более грубая,
жизнь –
для этого у меня было
своё слово:
:::::::::::::: (, да
сплыло)
(сколько собак рычало тогда в голове
сколько времени оно ещё звучало
вокруг, пока
наконец
не уснуло
бесследно
светлеющим)
*
в нас
своих распознав
высвистывает древнюю песню металл
в тиши базальта
о нас
как о чём-то новом
вплотную, до крови,
прижатом:
о будто стена
водораздела
та же самая
стена
*
ты спишь, когда разговариваешь
ты говоришь,
это другое –
другое, у которого все
другие умерли, –
совсем спокойное
даже я, когда сплю,
раскрываюсь громче
*
способное ходить в тебе
зажмуривает глаза
перед тобой
боясь войти
тебе тоже ли
мир отдавал половину
в которой заблудился чистосердечно
было ли это
когда он возвращался
как возвращаются все ощущения
немного
отшельником
. . .
обмен, почти взаимность:
курсор (или ангел)
останавливается в равенстве ветра выбирая
между вами
и зависает кажется
навсегда
*
вне людей
за вершок отклонённых
–
твоя сторона отдаления: я ещё не высматривал тебя здесь
я так долго становился молчаливей
чтобы прикоснуться к тебе
что, казалось, в земле
вырыл бездонный геоглиф
вытянув оттуда корни
людей
(каждый раз – иные)
. . .
из снега
мимо ритма шагов
шёл, округляясь, мир
по тебе –
и почему-то лишь в это время
начал я
опадать
(оказывается, прикоснулся, но
как точно был я в тебе?)
*
мы идём при ней
тупея
тёплые
темновоспринятая частица, двое
гигантских век по ту сторону
наших глаз
былинка – жилище земли
словно
крутится ещё чьё-то солнце
идёт
дождь, ниоткуда
появляется ветер
*
это ещё не очевидно
лишь
цветы
что карабкались вверх
выпадая из ветра
земля
выгоревшая
до прямоты
слово –
в слово
*
тени, после которых ты заходила
тени солнцестояния
...
с вытаращенным
умноженным
ангельским оком
мир горел на тебе,
как
по ниткам:
до
первых людей,
от
первых людей
слово
зашторило свои окошки
только непре-
уменьшенные точки,
не-точки
смотрели на это
сквозь нас
*
ледниково отколотое
с берега ночи:
ни единого
невысмотренного глаза, что выдал бы
нас за туземцев, ни единого,
что бы ни остался во сне
...
там, на холме,
настала зима
нечто
залежавшееся в глубине
придавливает самое весомое
сердце
*
дичая в прошлом
всё более неподвижные
дети
двое – похожих –
растут на образ
не связанный с возрастанием
ты зовёшь их?
я?
и что они достают
там, где ничто не напрасно?
*
зачем эта ночь
когда ты уже здесь
за моими глазами
среди ночи людей
вросла
как врастает огонь
сердцем наружу
не способная
выбрать чутьё
*
слушая
греются уши, в которых живём,
как монахи
приходи сюда лишь как звук
ребёнок песни
не приноси ничего:
будем искать
дикие белые черешни
пока лес подберёт нам дыхание
учитывая те щёлки
в теле
сквозь которые хоть как-нибудь
можно пролететь
*
родное тело межи. что-то чужое камлает по ту сторону пустеющим сердцем.
этики
смерти и появления; зной
языка без содержания, что
выгнаивает причины из вещей, будто вокруг застрявшей пули.
близость, утопленная в нас, впереди нас, кланяется
мёртвым
*
только что на-
бухли
и осталось то, во что невозможно внести
самого скурпулёзного соглядатая
дыхание забивалось собой
в моменты ныряния
из чьего это груза
появлялось принадлежащее им?
будто
маленькая монадка-дебют
(без собственного названия)
тем не менее, видимое сходилось
и забивало колышек
в последующее-и-сопровождающее:
кольчатое
(для пальцев) – в нём все получили
и слухи про
«обитое Нигде
–
изнутри»
о
«ноте-нигде
за стенкой
своей сердцевины»
оставались во рту
как опухший кусочек
воды