Перелистывая дни. Мои дети, мои волнения. Гл. 39
Положили меня в общую палату, сняли приступ, предупредили.
- Завтра будем Вас оперировать, примите успокоительные лекарства перед сном, они у Вас на столе.
Меня не волновала предстоящая операция, я давно к ней была готова. Все мои мысли были сосредоточены на моей маленькой дочке, ей всего 5 месяцев. Как ей сейчас не хватает материнского тепла, грудного молока и моей ласки.
Я обратилась к врачу.
- Возможно сохранить материнское молоко после операции?
- Главное не волнуйтесь, мы постараемся сделать все возможное.
Наступило утро следующего дня. Октябрь месяц 1972 года. Меня привезли в операционную. Лежу я под простыней и чувствую холодок из открытой форточки, меня волнуют мои груди, прошу.
- Пожалуйста, накройте мои груди, я волнуюсь за них, может пропасть молоко. Они накрывают их марлей в несколько слоев, я успокаиваюсь. Надо мной огромная лампа освещающая все пространство стола и все вокруг него. Смотрю по сторонам, насколько позволяют движения моих глаз. Все готовы к операции. Приходит анастезиолог и медленно вводит в вену лекарство для заморозки. Я стараюсь анализировать своё состояние, все начинает медленно вращаться, я отключаюсь. Больше я ничего не помню.
Просыпаюсь я утром следующего дня в послеоперационной палате, вокруг меня множество тонких трубочек, на полу пузырьки. Около меня сидит моя кума Полина. Она знала, что меня отвезли в хирургию урологического отделения Первой городской больницы.
- Как ты здесь оказалась?- слабовидящими глазами от сна, спросила я.
- Я здесь в больнице, как только открылись её двери. Сижу возле тебя и жду когда ты отойдёшь от наркоза и откроешь глаза.
- Спасибо тебе, моя дорогая кума, я жива и буду жить,- стараясь себя приободрить и улыбнуться ей, ещё ослабшим голосом, ответила я.
- Буду ждать врача, что он скажет по поводу твоей операции,- настоятельно хотела узнать кума, сама гладила меня по голове и говорила,- все будет хорошо, мы ещё с тобой потанцуем.
Начался обход, в палату зашёл хирург Иван Григорьевич Рябцев, он меня оперировал.
- Как себя чувствуете, что болит? - взял меня за затылок головы и стал меня поднимать,- пора вставать. У меня закружилась голова, я падаю на кровать.
- Что Вы делаете? Вчера разрезали ей бок, поперёк туловища, а сегодня её поднимаете, как можно,- с негодованием высказалась моя кума.
- Хорошо, хорошо, сегодня пусть ещё полежит,- ответил хирург на возражение моей кумы и обратился ко мне,- завтра своим ходом пойдёте на перевязку в обязательном порядке.
- Хорошо,- ответила я и сама подумала,- придётся держаться за стенку, на кого надеяться, здесь все после операции, всем тяжело,- надейся только на себя,- мысленно промелькнуло в голове,- выход всегда найдётся.
- Доктор, скажите, почка у неё осталась?- хотела удостовериться кума.
- Мы сохранили ей почку, будет жить, не волнуйтесь.
Кума старалась узнать все и обо всем, освобождая меня от вопросов.
- А грудное молоко у неё будет или оно от наркоза перегорело?
- В этом вопросе у меня гарантии нет, вероятно, не будет,- ответил хирург и пошёл к другой оперированной женщине.
На следующий день мне предстояла перевязка. Подняться мне помогла медсестра, дальше шаг за шагом, опираясь о стенку сумела добраться до перевязочной, где стоял стол со ступеньками.
- Как мне подняться,- обратилась я к врачу.
- Не волнуйтесь, швы не разойдутся, поднимайтесь по ступенькам и ложитесь, я Вас поддержу.
Все прошло благополучно, назад я возвращалась так-же, опираясь о стенку.
Начался обход, хирург мне принёс стеклянную пробирку в которой лежал мой камушек удаленный из почки. Он был размером с ноготь большого пальца руки, формы сердца и состоял из оксалатовых солей. Все окружающие в палате заинтересовались моим камнем. Я его долго берегла.
Вечером после работы меня навестил муж. От него я узнала, в этой больнице где я лежу, но только в хирургии детского отделения лежит моя старшая дочка Нелля. Ей вырезали аппендицит.
- Боже мой, как это случилось и когда,- обратилась я к мужу.
- В тот день, когда тебя забрала скорая, я оставался дома с Ириной, ждал тещу. Она пришла забрать Ирину, стала собирать вещи для нее, как вдруг появилась Нелля со школы с сильными болями в животе. Тёща вызвала скорую, они её забрали с подозрением на аппендицит. Получается, вам двоим сделали операцию в один день. После тебя я сейчас пойду проведаю Неллю.
Я разволновалась, переживая за старшую дочку. Прошу мужа, чтобы он узнал у врача, что ей можно кушать и купил бы ей гостинцы. Дежурную медсестру прошу, пожалуйста, узнайте в детской хирургии о здоровье моей дочери, называю имя и фамилию. Ей сделали операцию 2 дня тому назад.
- У вашей дочери все хорошо, операцию перенесла нормально, не волнуйтесь, я помогу Вам с ней встретиться, раз уж так получилось, что оперировали вас двоих в один день. Вам пока рано далеко ходить, подождите.
На 6 день после операции я встретилась с дочкой. Накинув тёплый больничный халат, я проникла в её палату детского отделения. Услышав шаги, я спряталась за дверь, как вдруг в палату заходит медсестра с подносом шприцов для уколов. Дети в палате замерли. Нелли делают укол, она вдруг заплакала,- что произошло, ведь ты не боишься уколов,- удивилась медсестра.
- Мне что-то попало в глаз, сейчас пройдёт,- сумела вывернуться дочка.
Медсестра уходит. Мы с дочкой крепко обнялись и поцеловались.
Ещё через неделю дочку выписывают, муж приезжает за ней и привозит её к теще, к моей маме.
Я возвращаюсь домой, я очень соскучилась по детям, особенно по маленькой дочке. Три недели их не было рядом со мной, три недели маленькая дочь была лишена материнского молока. Как она себя чувствует, как чувствует старшая дочка. Все одновременно нахлынуло на меня. Уже к вечеру мама привозит мне всех детей. Странно, как быстро маленькая дочь меня забыла, она тянет ручки к бабушке, от меня отворачивается. Как только я её взяла на руки и прижала к себе, она заулыбалась и положила свою головку на моё плечо. Я быстро присела, мне стало тяжело её держать, огромный шов давал о себе знать. Старшая дочка чувствовала себя хорошо. Спасибо моей маме, она опять спасла меня, как бы ей не было тяжело, я низко ей кланяюсь.
Теперь, физически, тяжесть легла на меня. Я не могла ночью быстро встать к ребёнку, просила мужа помочь мне, принести дочку ко мне в кровать, он отказывался. Мне было очень обидно, от этого просто опускались руки.
Ребёнок плакал, звал к себе, я шла, преодолевая боль. Мама приучила мою маленькую дочку к соске на бутылке, из которой она кормила её молоком и жидкой манной кашей. Для сна давала ей маленькую соску. Старшая дочка пошла в школу после перерыва. Теперь они росли на моих глазах, маленькая рано начала ходить, но не произносила слов мама, папа. Я стала волноваться, не зря было моё предчувствие ещё там, в роддоме. Сильное давление на ребёнка в утробе матери в течении 27 часов безводья при сильных схватках, все-таки дали результаты и сказались явно. В возрасте 9 месяцев я оформляю дочку в заводские ясли, сама выхожу на работу. В возрасте 2 лет она серьезно заболевает, я вызываю врача, она выписывает лекарства, которые даю дочке и наблюдаю за её дыханьем. Ночью я просыпаюсь от волнения, мне не нравиться, как она дышит, проверяю, очень высокий пульс. Я вызываю скорую помощь, ко мне приезжает детский поселковый врач Белоусова. С ней мы жили в заводском доме напротив завода, когда у меня ещё была ода дочка Нелля.
Врач мне говорит.
- Я забираю Вашего ребёнка в стационар, ей срочно нужна помощь.
- Я поеду с ней, одну Вам не отдам.
- Родителям находиться в детском стационаре не разрешается.
Я умоляю её, со слезами прошу разрешить мне быть с ребёнком. Она идёт мне навстречу, предлагая отдельную комнату в детском стационаре нашей поселковой больницы. Она нас устроила, дочке сделали укол, я ношу её на руках и вижу, она синеет у меня на глазах. Я громко закричала.
- Спасите моего ребёнка,- сама не зная, что мне делать.
Прибегает врач, делает ещё укол, дочке стало легче, дыхание улучшилось. Со своих рук я её не спускаю, меня одолевает страх её потерять. Пробыли мы в больнице одну неделю, нас выписали домой. С тех пор она стала часто болеть, ей поставили диагноз- астматический бронхит. Как только она заболевает, спит на моих руках всю ночь. Устаёт спина, отнимаются руки. Желание положить её на кровать оборачивается её тяжёлым дыханием. Я опять держу её на руках, сидя на кровати, обкладывая себя подушками. Когда вызывала врача, это было неоднократно, он предлагал мне оставить ребёнка в стационаре, пусть живёт там и лечиться. Я у него спросила.
- У Вас есть дети?- он ответил,- нет!
- Вот когда они у вас появятся, тогда Вы подумаете, сможете-ли маленьких детей оставить одних в стационаре.
Мою дочку поставили на учёт и с 3 лет мы её возили в санаторий города Новомосковска. Это было очень болезненно для меня. Как часто ей будут менять колготки, не будет ли она ходить мокрой. Как она там будет кушать? Ведь она ещё не разговаривала. Все, что могла она говорить это слово- питя, когда хотела очень пить. В санатории она бывала по два месяца один раз в год. Иногда 2 раза по 2 месяца. Все зависело от путёвок. Первый месяц пребывания в санатории она была в общей группе, потом из слабых детей организовали особую группу. Как мне объяснили, в этой группе больше уделяли внимание к детям, не торопили кушать, они сидели за столом, пока не покушают все, что дали. Их было немного, они не уставали от шума большой группы детей, все процедуры проходили спокойно, для сна им уделяли больше внимания, у них было усиленное лечение.
Продолжение.
07.02.2022 года.