АЛЕКСАНДР ГОРОДНИЦКИЙ
(род. в 1933 г.)
Мы живем, за собою не зная вины,
Доживая положенный срок.
От безумной страны, от гражданской войны
Сохрани нас, всевидящий Бог.
Мировою войной города сметены, —
Мы отстроили заново их.
Но страшней не бывает гражданской войны,
Где свои убивают своих.
Между собственных хат тяжелей во сто крат
Ежедневная горечь утрат.
Неуместен парад, не бывает наград
Там, где с братом сражается брат.
И, почуяв добычу, по следу идут
Мародеры и стаи ворон,
Там, где танковый гуд, и бессовестно лгут
Журналисты с обеих сторон.
Там не двинешь вперед необученных рот.
И вчерашних не вылечишь ран.
Там, как мухи на мед, отвратительный сброд
Изо всех собирается стран.
У наемных солдат на плече автомат,
А в подкорке — кровавая прыть.
Они знать не хотят, кто и в чем виноват,
Потому что им важно убить.
От империи стали народы вольны,
Да пошла им свобода не впрок.
От безумной страны, от гражданской войны,
Упаси нас, всевидящий Бог.
***
Боюсь запоздалой любви,
Беспомощной и бесполезной.
Так детских боятся болезней,
Сокрытых у взрослых в крови.
Боюсь запоздалой любви,
Щемящей её ностальгии.
Уже мы не станем другими,
Как годы назад ни зови.
Был потом посолен мой хлеб.
И все же, уставший молиться,
Боюсь я теперь убедиться,
Что был я наивен и слеп.
Когда на пороге зима,
Высаживать поздно коренья.
Милее мне прежняя тьма,
Чем позднее это прозренье.
Боюсь непрочитанных книг,
Грозящих моим убежденьям,-
Так кости боится старик
Сломать неудачным паденьем.
***
Лежат поэты на холмах пустынных,
И непонятно, в чем же корень зла,
Что в поединке уцелел Мартынов
И что судьба Дантеса сберегла?
Что, сколько раз ни приходилось биться,
Как ни была рука его тверда,
Не смог поэт ни разу стать убийцей
И оставался жертвою всегда?
Неясно почему? Не потому ли,
Что был им непривычен пистолет?
Но бил со смехом Пушкин пулю в пулю,
Туза навскидку пробивал корнет.
Причина здесь не в шансах перевеса, -
Была вперед предрешена беда:
Когда бы Пушкин застрелил Дантеса,
Как жить ему и как писать тогда?
Колымская весна
Памяти жертв ГУЛАГа
Потянуло теплом от распадков соседних,
Голубою каймой обведён горизонт.
Значит, стуже назло, мой седой собеседник,
Мы холодный с тобой разменяли сезон.
Нам подарит заря лебединые трели,
Перестанет нас мучить подтаявший наст.
Пусть болтают зазря о весеннем расстреле, –
Эта горькая участь, авось, не про нас.
Станут ночи светлы, и откроются реки,
В океан устремится, спотыкаясь, вода.
Нам уже не уплыть ни в варяги, ни в греки.
Только сердце, как птица, забьётся, когда
Туча белой отарой на сопке пасётся,
И туда, где не знают ни шмона, ни драк,
Уплывает устало колымское солнце,
Луч последний роняя на тёмный барак.
Нас не встретят друзья, не обнимут подружки,
Не дождётся нас мать, позабыла семья.
Мы хлебнём чифиря из задымленной кружки
И в родные опять возвратимся края,
Где подушка бела и дома без охраны,
Где зелёное поле и пение птиц,
И блестят купола обезлюдевших храмов
Золотой скорлупою пасхальных яиц.
ВОЙНА
На время войны замолчи, поэт,
Так было всегда и днесь.
Война это быт, которого нет,
И жизнь, которая есть.
Ракета, означившая рассвет,
Плохую приносит весть.
Война это сон, которого нет,
И холод, который есть.
Поспешно на бруствер, комроты вслед,
В атаку не вздумай лезть.
Война это доблесть, которой нет,
И смерть, которая есть.
Уткнулся в землю лицом сосед,
Напрасных потерь не счесть.
Война это помощь, которой нет,
И подлость, которая есть.
Оставь в тылу как ненужный бред
Понятия "долг" и "честь", —
Война это стыд, которого нет,
И грязь, которая есть.
Не требуй ни званий, ни эполет,
На гвоздик ремень повесь.
Война это орден, которого нет,
И рана, которая есть.
Не слушай писак тыловую лесть
О подвигах славных лет.
Война — костыли, которые есть,
И ноги, которых нет.
На склоне дней о цене побед
Статьи не стремись прочесть.
Война это правда, которой нет,
И ложь, которая есть.