ночь
часы на стене идут, поскрипывая
похрустывая
как сердце механической куклы
щелкунчика –
времени, пленённого циферблатом
тишина вокруг, напротив, расколдована
молочной мякотью молодого орешка
вылущена
из твёрдой скорлупы шума и бессмысленности
следую за тишиной
сначала посуху
рукава и карманы уже полны ею
разжимаю ладони
тишина проникает в лёгкие
начинаю дышать глубоко и спокойно
тишина густеет
вхожу в её прибой
дальше
глубже
плыву
ныряю
затуманено вижу спелую хурму спящего солнца
она ворочается
сочится жаркой оранжевой мякотью на много лье вокруг
но мне нужно глубже
на самое дно
в кромешную темноту
достать белой глины для будущих слов