Юрия Альфонсовича Августкальна,
управляющего имением фон Вейдлихов,
убили холодной майской ночью
того самого семнадцатого года,
который навсегда поменял мир.
Как написала местная газета,
"трупъ убитаго с разробленной совершенно головой
брошенъ былъ въ реку Велесу".
Через сутки крестьяне местных деревень
труп выловили и похоронили —
покойник в реке находиться не должен,
дело неприглядное и антисанитарное.
На третий день из города прибыли власти,
судебный следователь с доктором —
они потребовали показать тело управляющего,
на что политически грамотные крестьяне заявили,
мол, "следователей теперь нетъ при новом режиме,
и они отказываются совершенно его отрывать".
Хорошая штука этот новый режим, оказывается!
Убивай кого хочешь,
да только прикапывать потом не забывай.
Крестьянам оказалось это очень даже по нутру...
Потом из города примчались власти новые,
начальник уездной милиции
с членом Совета солдатских депутатов,
которые собрали крестьян на сход.
После долгих и прочувствованных речей
крестьяне согласились не препятствовать,
но постановили считать,
"что въ убийстве представителя стараго режима,
какъ они считаютъ управляющаго,
преступления нетъ
и разследования убийцъ по этому делу
не должно быть".
Шёл всего-то третий месяц революции...
Не было ни большевиков, ни чекистов —
русский мужик варился в собственном соку.
Дальше случилось самое странное.
Сам владелец имения, о котором идёт речь,
Эдуард Фёдорович фон Вейдлих
переселился в здешние края из Прибалтики,
продал там втридорога своё имение и купил новое.
В таких глухих углах, как Бельский уезд,
в то время земли расценивались очень низко,
порядка одного-двух рублей за десятину.
По таким ценам он и приобрел песчаные земли,
от которых прежние владельцы Потёмкины
много лет не знали, как избавиться.
Отслужив в уезде мировым посредником,
фон Вейдлих вышел в отставку и занялся хозяйством.
Жизнь его сложилась не совсем удачно.
Первая жена, урожденная фон Граббе,
умерла после родов,
оставив ему шестерых детей.
Соседи стали его уговаривать жениться снова,
сосватали немолодую богатую барышню,
оказавшуюся большой склочницей и интриганкой.
Родив мужу ещё двоих детей,
та стала “прижимать” детей от первого брака,
стараясь перессорить их с отцом,
урезала их во всём и вытолкала из дома.
Благодаря проискам мачехи, таким образом,
никого из детей от первого брака
при Эдуарде Фёдоровиче не осталось.
Их отношения с отцом стали более чем холодными,
так как все они ненавидели мачеху.
Двое офицеров из рода фон Вейдлихов
застрелились после окончания Турецкой войны,
ещё трое сыновей умерли от болезней.
Самый младший, Николай,
закончив кадетский корпус,
вышел в кавалерийский полк,
но вскоре подал в отставку,
Он-то и стал хозяйничать в имении Зеленьково.
Тогда, в семнадцатом, ему просто повезло —
за день до убийства управляющего
он успел уехать по делам в Воскресенск.
А между тем события в Зеленькове бурлили.
Что-то явно пошло не так —
спустя шесть дней после убийства
"начальникомъ милиции были вытребованы 16 солдатъ
для охраны следователя и доктора".
Начались допросы, потом пошли обыски,
крестьяне начали нервничать,
и в один прекрасный день в имение
хлынула "толпа из 200 человекъ,
которая требовала освобождения арестованныхъ
заподозренныхъ въ убийстве Крылова и Беляева.
Оба они солдаты в отпуску".
Понятное дело, что власть струхнула.
Требования толпы были исполнены.
Все собравшиеся кричали,
что солдаты не виноваты,
что "имъ нужно ехать въ свои части".
Солдат Беляев оказался дезертиром,
сбежал из запасного пехотного полка.
По словам крестян выходило так,
что он "делегированъ для организации деревни".
Сам же Беляев представлялся всем
членом исполкома солдатских депутатов.
Несчастный Юрий Альфонсович Августкальн,
хороший человек, оказался виноват в том,
что говорил убедительно и здраво,
но когда у агитатора Беляева закончились аргументы,
тот выхватил из рукава гирьку на цепи,
и управляющего не стало.
Фон Вейдлихи поняли, что дело плохо.
Старший из них, Бруно Эдуардович,
жил в поместье Бобыльщина, как и его отец,
вёл успешную хозяйственную деятельность,
в частности, занимался осушением земель,
за что местные жители прозвали его «канавокопателем».
Когда-то юношей из военного училища
он был отправлен на родину умирать от чахотки,
по дороге отстал от поезда,
прошёл босым две сотни вёрст и выжил.
В августе семнадцатого он вызвал из Ржева
специальный отряд солдат,
которые стреляли по грабителям на поражение.
А вот владелицу соседнего имения Солово —
Любовь Денисовну Ляпунову,
старого друга семьи фон Вейдлихов,
крестьяне выволокли из дома,
обмазали дегтем, обваляли в пуху и убили.
Через год защищать стало нечего —
всё, что осталось, было реквизировано.
Младший фон Вейдлих, Николай Эдуардович,
после революции уехал в Москву,
жил в большой коммунальной квартире.
Умер своей смертью в сороковом, предвоенном.
Говорят, что в двадцатом к Николаю Эдуардовичу
пришли ходоки из далёкой тверской деревни,
которые слёзно просили барина вернуться.
Сказали, что Воскресенск они сожгли,
но вещи барские разобрали по избам,
и если он возвратится — всё вернут.