После Рождества начинается особенное время – святки. Оно продолжается до самого Крещения. Эти две недели деревню нашу трясёт и лихорадит.
Папа, обеспокоенный, говорит: «Опять ночь не спать». А я недоумеваю: «Чего не спать-то? Чего это папа так боится? Тихо кругом, снежно. Вон сугробы какие навалило - поленницу давеча еле откопали. И по краям дороги такие брустверы! Я с них вчера на дедовых лыжах каталась. А тут трактор, большой, гусеничный! Так сильно рычит! Я перепугалась, что задавит, еле вскарабкалась наверх. А лыжи на дороге оставила! Ну, думаю, раздавит трактор лыжи – не на чем больше с горы кататься будет. Жаалко! Да и от деда попадет! Я на дорогу, лыжи спасать. А трактор всё ближе. Кинула одну лыжу в сугроб, вторую, сама, где ползком, где кубарем. Вот где страшно-то!»
Так за раздумьями незаметно наступает вечер. Рано темнеет зимой. Вот уж и скотина обряжена, и «Время» папа посмотрел, и сон смежил веки. И сквозь сон слышу папин голос: «Сани на омшаник затащили. И Полинка с ними. Отчаянная!»
И снится мне: на крыше нашего омшаника стоит Полинка. Рыжая челка её выбилась из- под платка, румянец во все щёки, но ещё ярче горят веснушки. Она что- то звонко кричит и заливисто хохочет. А ребята толкают к ней сани-розвальни, в которые папа запрягает колхозную кобылу Карюху и ездит на работу. А я внизу. Но мне тоже хочется на крышу, и я кричу во весь голос, прошусь к ним».
Просыпаюсь от своего крика. Подходит мама. Её теплая рука ложится на мой холодный лоб. Она, поправив одеяло, шепчет мне: «Спи, спи» И сон опять уносит меня, теперь уже до утра.
Утром узнаю, что молодежь утащила вОрот от колодца. Пришли бабы поутру за водой, а вОрота-то и нет. Пришлось на реку идти. ВОрот нашли на поленнице у старух- монашек только к обеду . Пока мужики притащили его к колодцу да поставили - уж опять сумерки.
Дедушко Ваня проволокой прикрутил, чтобы снова не уволокли.
Да только все зря: вОрот стаскивали за святки ещё несколько раз, и сани побывали на соседском дровянике, и калитки заваливались, и дрова раскатывались. Безобразничала молодёжь от всей души, наигрывалась до следующих святок.