many waters
cannot quench love.
many floods
cannot drown it.
***
я сижу
в полумраке,
и свет синий
мне рисует изгибы
речных
линий.
я сижу и не знаю,
куда дальше.
может, к морю?
к океану?
я был раньше
глубиною морскою,
песком донным.
безымянным страдальцем.
устал, сонный,
я ловлю телом волны
аффектов и боли.
я стараюсь простить,
но иду против воли
своей.
да, своей.
***
есть поступки, кои
не следует прощать.
чудовище умеет лишь
лгать, лгать, лгать.
постоянно
лгать.
твою мать,
как можно существовать
с пустотой, коя фонит
изнутри
каждый раз,
когда отворачиваются
объекты-люди?
объедки-люди?
обрывки
судеб?
мы, люди, будем
учиться
болью.
мы всё проглотим:
потери,
горе,
все соли моря
нам слепят веки.
пускай же реки,
о, реки, реки
страданья,
предательства,
одиночества,
гнева (не злобы),
отчаянья,
скорби
выплеснутся
импульсом тёмным
и лишат
генеральской
звезды.
какие служебные ранги
могут быть в аду?
никаких
быть не может.
время там
давно остановилось,
как и настенные часы.
ни одни
не работают.
я - как они.
но смотри -
их можно снять,
поменять батарейку,
и завести вновь.
если так можно сделать
с часами, то,
может,
со мною тоже
так можно?
конечно,
можно.
заводит меня
вновь и вновь
кое-кто,
чей сад вскоре
будет усеян
мёртвыми, но оттого
неувядающими
белыми цветами.
они говорят:
"Прости".
каждый искусственный бутон
будет до скончанья дней
автора сего убожества
просить прощенья
за то,
что он сделал.
***
это место станет твоей могилой,
если ты не покинешь
тонущий корабль,
ведь он стремится на дно
полным ходом.
но тебе больше здесь
не место.