Шли навстречу город и погост.
Город, что достать хотел до звёзд,
Пёр, как танк, пути не разбирая,
За мостом сооружая мост,
И уже врывалась мостовая
В государство нор, берлог и гнёзд;
Город и про лес, и про покос
Говорил: "Моя передовая!"
А погост был холоден и тих,
Но имел резервов на троих,
Потому что тех, что стали тенью,
Несравнимо больше, чем живых.
И, подобно цепкому растенью,
Полз погост в распадинах сырых,
И кресты заместо часовых
Расставлял по своему владенью.
И когда ликующий бетон
Вышел на пологий влажный склон,
Город встал и на минуту замер,
Словно на змею ступивший слон.
Он, привыкший к нарушенью правил,
Здесь чужой почувствовал закон,
Но ещё уверенным был он,
Что ему зачтут любой экзамен.
Он привычно ввинчивал дома,
Забирал угодья задарма,
Но уже доспехи не бряцали.
И зима являлась, как чума,
Медными играя бубенцами.
То ли спя, то ли сходя с ума,
Город повстречался у холма
Со своими бывшими жильцами.
И сошлись они в земле пустой,
Встретились, как щёлочь с кислотой,
Без тревоги, радости и гнева.
Знать, таков был замысел простой
Зодчего, закопанного слева,
Что скрепились в завязи густой
Шум и тишь, ручей и сухостой,
Почва и кирпич. Стекло и древо.