Шепни, светило ночи, чьим рассудком
Ты правишь, бесконечности пророча?
Чьей костью незапятнанного кубка
Хранишь вино для вечери ко прочим?
Во тьме твоей хлебы и рыбы Слова
Кругами гласа разбегаются порою.
Театр Рима за кулисою багровой
Завидует смычком виолы крою.
Ты тонешь полукружием в тумане,
А сретение утра городского
Упрячет лепту меди в нотном стане
Средь ненависти золота людского.
Любому ювелиру мил твой месяц.
И те, кто заплетают звёзды в косы,
Идя тропой чудесных околесиц
Всегда наивны и душою босы.