Утекает тяжелым туманом летний день с раскалённых дорог,
В изумрудной мантилье Авана переходит полночный порог.
Ночь бросает по небу небрежно кости-звёзды, гадая на сны,
В море волны баюкают нежно золотистую лодку луны.
Под гитары тревожные звуки чья-то песня звучит вдалеке,
Забывая о скорой разлуке, я танцую на мокром песке.
Ветер треплет атласное платье, остужает горячую кровь.
Тяжким грузом, не даром — проклятьем, мне на душу осела любовь.
Тот, кто сердце забрал без сомнений, тот, кому не найти своего —
Он ушёл по дороге лишений, не оставив взамен ничего.
И бездонная страсть поглотила волю, гордость и душу мою,
И, покуда она не остыла, я танцую в ночи на краю.
В волосах отражается пламя, медным жаром касаясь руки,
В небе бархатном чёрное знамя реет крыльями вечной тоски.
Оглянись на меня, не любуясь, погружайся в атласный пожар:
Я горящим страстям повинуюсь — твой бесценный безрадостный дар.
Я ль вино, что тебя опьянило, я ли отблеск темнеющих глаз?
Я ждала, я звала и манила каждым взмахом с прибрежных террас,
Я звенела в кармане монетой, в голосах молодых сеньорит,
И в ночной пустоте без ответа, и в гитаре, поющей навзрыд.
Я краснела лучами рассвета и бледнела, как отблески сна,
Я пришла, не нарушив обета, но, оставшись, осталась одна.
Я лишь ветер, коснувшийся кожи, лунный свет, что скользит по песку,
На холодном покинутом ложе лёгкий полог, укрывший тоску.
Ночь, что шелком спадает на плечи, жгуче-гибкое пламя костра,
Я короткой беспамятной встречи и холодной разлуки сестра.
Жребий брошен: в ночи раствориться, покорившись жестокой судьбе,
В алом свете гореть и искриться, танцевать, позабыв о тебе.
Собирайся — смолчу, не замечу, от объятий тепло сберегу,
Без надежды на скорую встречу я усну на пустом берегу.
Я останусь прибрежной осокой, что ласкает холодный прибой,
Чьей-то песней в таверне далёкой, всех заблудших зовущей с собой.
Будут луны, и солнца, и годы, будет день, будет мрачная ночь —
Станут пеплом былые невзгоды, все неважное смоется прочь.
Не вернёшься ль на берег однажды, я ли в море хмельном утону,
Заглушая смертельную жажду, — нам с тобою дорога ко дну.
Неизбывного жара оковы нам не сбросить в остывшую ночь:
Все исчезнет и сбудется снова. Кто погиб — тот не может помочь.
Я останусь бездумно, как прежде, в ожидании тихом страдать:
Все осколки разбитой надежды воедино теперь не собрать.
Я лишь ветер и легкая пена на морских изумрудных волнах,
Я останусь с тобой, esta bueno — не в объятьях, так в сердце и снах.
Выйдет солнце, далеко и хладно, будет день, будет ночь и покой,
Я останусь, я выдержу — ладно, попрощавшись дрожащей рукой.
Тлеют углями гнев и обида, замерла на ресницах печаль,
Я с тобой уплываю, mi vida, в предрассветную блеклую даль.
Растворяется смутное горе в горько-сладком дурмане вина.
Нам с тобою, как небу и морю, вечность вместе на грани дана.
В темноте безраздельно сливаясь, мы забудем о завтрашнем дне,
И с рассветом, как прежде, прощаясь, растворимся в сырой пелене.
Ты уйдёшь, не замечен, не узнан, увлечённый суровой судьбой,
И, скрепив неразрывные узы, унесёшь мою душу с собой.
Утекают сквозь пальцы минуты, собираясь на звёздных весах,
Ветер, сбросив древесные путы, засыпает в родных парусах.
На волнах неостывшего моря выплывая в атласный прибой,
Позабудь о влекущем просторе, отдыхай, неприкаянный мой.
Я спою тебе песню о море, напишу на песке имена,
С горькой долей смирившись, не споря — все неважное смоет волна.
В тишине предрассветных мгновений ветер спящим прошепчет ответ
И оставит лишь тень сожалений, шум прибоя и стук кастаньет.