Ему было пять, не больше.
Но, помнит он всё отлично.
На небе сияло солнце,
Чирикали мирно птички.
К молочнику шёл с бидоном.
Отправила сына мама.
Он был слишком мал,
Не понял,
Зачем одного послала.
Сосуд с молоком, тяжёлый.
Малец все растратил силы.
Устал. В верх взглянул невольно,
На окна своей квартиры.
Балкон был увит цветами.
Лучи солнца щедро грели.
Висел сарафанчик, мамы.
Точнее, он был на теле...
Чужие солдаты рядом
Смеялись, стреляли в маму.
В живот били зло прикладом.
На шее петля...
Сын замер.
Он больше не слышал речи --
Тот лающий говор злобный.
В глазах потемнело...
Плечи
Дрожащие кто-то обнял.
Ему было пять, не боле.
Она, чуть постарше, десять.
Сроднило детишек горе,
Сплело нити жизней вместе.
Сырые подвалы стали
Пристанищем для сироток.
Мальчишка, седой как старец.
Девчушка, совсем подросток.
Сухую горбушку грызли.
По-братски её делили.
И не было даже мысли
О том, что они чужие.
Когда ненавистный мессер
Бомбил беззащитный город --
Лежали в пыли завесе
От взрывов, под рёв мотора.
Ему было пять, ей десять.
Как выжили? Бог, то, знает...
Нашли их, полураздетых,
Солдаты зимой в сарае.
Весь город стоял в руинах.
Снежок лёгкий тихо падал,
Развалины скрыв, невинным,
Сверкающим покрывалом.
Детдом. ФЗО. Работа.
Заочные ВУЗы. Свадьба.
Колхоз, до седьмого пота,
Без сна. Трудодни -- зарплата...
Он стал ветврачом почётным.
Она -- агрономом знатным.
Детишки, семья, заботы.
Хозяйство и голубятня.
Морщины изрыли лица.
Легли ковылём седины.
Война крепко держит.
Снится
Фашизма оскал звериный.