Нет, я не стал бы это повторять,
итог известен - чистый лист, что прорва
затягивает пишущих в тетрадь,
чтоб гибли в ней за здОрово-здорОво.
Тони в болоте, мудрый полиглот,
владея устным, письменным и матом,
пока другие лезут из болот,
по жизни так положено приматам,
а ты опять на швабру в сотый раз,
рифмуя день с плетнём, а кровь с любовью.
В окне зима, она не стоит фраз,
и снова куришь, снова хмуришь брови,
подыскивая парные слова,
чтоб вылезти хоть как-то из болота.
Темнеет, и не варит голова,
и нет предощущения полёта
над живописью тонкого стекла -
ледовой инкрустацией на крышах.
Зима, зима - звонят колокола
беспомощностью недоговоривших,
идущих бессознательно ко дну,
забредших в эту белую трясину.
Я чувствую - опять не потяну,
и руки опускаются бессильно.
Повтор, и зарекаться ни к чему-
охота пуще всяческой неволи,
а сердце не противится уму,
ему не важно, мёртвый ли, живой ли
ты в эту зиму, в эти вечера
не спишь, не ешь, не пьёшь, а жжёшь глаголом,
и реквием держателю пера
не считываешь в звоне колокольном.