Пиит...
сыт,
как будто, и есть не просит, а только пить...
Как не налить?
Чая, водки, но чаще, запойно, слова...
Снова и снова,
как последнее, испрашивая у Творца,
изнашивая до конца
свое, затертое до дыр тело...
Нет дела
ему до него, и оно тает, как рудимент мира,
только дыры
в итоге останутся... Или...
Только они и были?
Тогда зачем ему слово, гремучее, как горный ручей?
Тогда зачем ему слово, певучее, как ковыль?
Тогда зачем ему слово, удерживающее этот мир
в его привычных границах,
если не длиться
сквозь жизни светом негасимых очей,
не тянуться духом серебристой травы,
не чувствовать в каждой капле света и тьмы,
света и тьмы, света и тьмы...
Мы -
ветер, катающий угли слов на языке мира,
штрихпунктирные дыры,
мерцающими прерывистыми линиями пытающиеся осознанные фрагменты как-то скрепить...
И присно и ныне...
Мы - вечно жаждущая пустыня...
Пить...