человечек внутри дорогой музыкальной шкатулки,
в окружении рваных баянов, разбитых окарин,
он не моет посуду, он на пол бросает окурки,
он не мыт и не брит, и не стрижен. он очень вульгарен.
он одет чёрте как, он бесцветный, почти что безликий.
он плевал на добро, но и зла почему-то не держит.
и покуда снаружи внимают старинной музЫке
там внутри у него - только лязг механизмов и скрежет.
человечек внутри расписной элегантной вещицы
видит стены из жести и бронзовые шестерёнки,
он меняет штырьки, протирает валы и ступицы,
чтобы звуки снаружи порхали, беспечны и звонки
он не знает усталости, знает, что всё это нужно,
а кому и зачем - он отвык задаваться вопросом.
он - хранитель мелодий, но сердце его равнодушно
ко всему, кроме ряда пластин, что всегда перед носом.
он не глух, он не глуп, он поёт что-то грустное в дУше,
и, пока механизм отдыхает от чьей-то забавы,
человечек нутро небольшой заводной безделушки
заполняет своей вариацией первой октавы.
он на чём-то бренчит, он чего-то мычит, подбирая,
но снаружи - щелчок! - и опять барабан завертелся.
у шкатулки октава другая, должно быть вторая,
будь не в ней - он бы и со шкатулкою, может быть, спелся.
но гадать ни к чему - без него ей ржаветь и фальшивить,
без неё он - никто, и другую искать бесполезно.
им не нужно друг друга любить и хотеть осчастливить,
им вообще друг до друга и дела-то нет, если честно.
он - живой человек, хоть и мал, хоть и слаб, хоть и пленный,
а она - механизм, - в ней правильно всё, благородно,
ей дано - исполнять одну песню для целой вселенной,
а ему - лишь себе одному, но зато - что угодно.
("Золотой корабль", 2016)