Под елкой в лесу жили крыса и крот
и крыса кроту говорила: “урод!
козёл, б*ядодей, импотент ты!
невежа, пидрила латентный!”
И круглые сутки выслушивал он:
“Дрочила безрукий! Подземный тампон!
Чмо серое! Жопа с лопатой!”
И крот глядел подслеповато
В лесного ручья маслянистую гладь
Тихонько вздыхал: “ну была б она б**дь,
Старуха, лягушка, страшила,
А так ведь красотка - шиншилла...”
И вспомнив супружьи глаза-угольки,
И розовый хвост, и четыре руки,
Проворные в лёгкости нежной,
Он с ней соглашался “Конечно,
Я чмо, и урод, и козёл, извини”
И лез под пахучие старые пни,
И думал о крысе своей дорогой,
Играя задумчиво влажной трухой.
А крыса смотрела сквозь щели в коре,
Как дождь прогрызает дыру в сентябре,
И думала: “годы уходят ...
да где же кротище мой бродит!
Ах вдруг он в ручей подскользнулся, упал
Ручей так опасен, а крот мой так мал,
Так слеп и рассеян, так хрупок
А вдруг он залез на приступок
Большого дубового свежего пня
И слезть не сумел, и боится меня
Позвать - чтобы я не ругалась ...”
И крыса из норки срывалась
Себя обвиняя в кротовой беде
По лесу носилась искала везде
Вот так как была - без галош, без плаща,
И вот наконец прибегала, пища,
Туда, где гниёт старый пень под кустом,
Где, будто разбуженный нежным хвостом,
Почувствовав бег её пылкий,
Он к ней вылезал весь в опилках
Летела навстречу “мой кротик, мой крот...”
И не добежав, начинала: “Урод!
Засранец! Опарыш рассудка!
Козёл, пидорас, проститутка ...”
("Переадресация", 2003)