Мы с ним не виделись сто лет, живя в заботах,
А тут иду, и вдруг: «Привет! Ты что, с работы?»
Я друга детства не узнал, темнело рано.
Здесь часто лазила шпана и уркаганы.
Но друг меня опередил: «Я свой, Сережа!»
В шикарном он прикиде был. Смеялась рожа.
Был клифт малиновый на нем, рыжели цацки,
Он, как катала, при своем, большой и гладкий.
Он в ресторан меня позвал: «Пойдем, накатим!
Есть у меня к тебе дела. Перелопатим.
Давай, дружище, перетрем. Судьба – индейка!
Все так сложилось не путем. Не на копейку.
Я встретил женщину, братан. Она – богиня!
Я брошу мир к ее ногам. Не будь я Гриня.
Я за нее, ну, все отдам. В любом масштабе.
Мне ничего сейчас не жаль любимой бабе!
А ты бы смог озолотить?» – спросил, прищурясь.
Не ожидал я от него такую дурость.
«А у меня, как у людей, поверь мне, Гриня.
Я полицейский и женат не на богине.
Такая стерва из себя, и с выкрутасом.
Что не по ней, иль много пью, так по мордасам.
И знаю, суку, что косит зеленым глазом,
И хочет разное мое. И все. И разом!»
«Ну вот и ладушки, братан! – Мне шепчет Гриня.–
Она же падла! Так отдай мою богиню!»
Его малиновый пиджак набух от крови.
А пострадал я, ваша честь, из-за Любови!