При общем полусвете Божества,
И за нестерпимыми глазами большинства.
Со сна сосновыми листами, скрытый.
Шуршит шиповника игла,
~В кафтан одетый, из процесса Кафки сшитый.~
Вещал он шумной тишиной.
Под скромной сенью самого себя:
"В голове роятся мысли
Рой лиц, а я в них увы не смыслю."
За ним к нему, взывая звонким знаком
Хором, холодом, в ухмылке расхвалясь,
Хорошим чистым гласом,
обратился Бог.
Ведомый внешнюю причудой,
Влекомый вечными вопросами письма,
Он признался сразу Богу
Что, ~слава Богу,~ нету в нём начала и нету в нём конца
Что в нём он признает отца
Что нем в своём признании чтеца
Причём, хоть мы вдвоем, втроём, возьмём, прочтём
У каждой книги лист
Врата искусства не открыть
У каждой жизни хитрый лис
В парад, искусан, норовит заплыть
И палкой не испортит колеса
Покуда нет во мне начала и нет во мне конца.