Мой Постум, шлю тебе привет —
вновь солнце встало.
И хоть скатился я в кювет
и с пьедестала,
уткнувшись мордой прямо в грязь,
лежу я сброшен,
но с жизнью не утратив связь,
о всём хорошем
я вспоминаю иногда,
чуть озабочен.
И льётся мутная вода
промеж обочин.
Немало утекло воды
и в Иордане —
с тех пор, как я забрёл сюды,
на чемодане
рассевшись меж ветвистых пальм
в ашдодском парке
и, затаив в душе печаль,
как о подарке
средь субтропической красы
мечтал я втайне
лишь о кусочке колбасы,
голодный крайне.
Гостеприимная страна
свои объятья
мне распахнула (с бодуна
все люди братья).
Зане я убедиться смог,
что пальма — "декель",
и что еврейский главный Б-г -
не Яхве — шекель.
И что напрасно я крутил
свои педали.
Картина Репина "Приплыл".
Или "Не ждали".
Вот так, счастливо избежав
тоски и тлена,
приплыл в одну из сверхдержав,
что об колено
способна всякого сломать.
Хоть семи пядей
во лбу ты будь. Для них ты — **ядь.
Нет, хуже **яди.
Все трудности преодолев,
я стал "лендлордом"
и за квадратный метр, как лев,
сражался гордо.
Но тяжелее нет ярма
той ипотеки.
Её же, съев мешок дерьма,
вернуть вовеки
едва ль удастся. От долгов
мне нет спасенья.
И нет — в отличье от богов —
мне воскресенья.
Страшнее ипотечных ссуд
(читай: "кредитов")
лишь пламя ада. Б-жий суд.
От рук бандитов
не так мне страшно, Постум, пасть
(ведь жизнь — приманка),
как угодить Мамоне в пасть,
и в сети банка.
За счастье угол свой иметь
и не быть бомжем
воюешь не на жизнь — на смерть.
Но всем ты должен.
На крышу, стены и уют
берёшь кредиты.
Но мне кредитов не дают,
кричат: "Иди ты!"
Прощай, мой друг, не помяни
меня ты лихом.
Мы лучшие знавали дни...
Но "амелиха",
все выпив соки из меня,
расстроив нервы,
добъёт, как дряхлого коня.
И я не первый —
и не последний в той цепи
жертв ипотеки.
О, сколько горького "терпи"
есть в человеке!
_____________
* "Амелиха" (разг. идиш) — "королевство"