И будет суд.
Однажды будет суд.
Всем миром призовут за все к ответу,
того, кто возомнил себя бессмертным,
забыв, что в гроб купюры не кладут.
Презрев людей,
доверивших ему,
страну, детей своих и честь Отчизны,
с шакальей сворою справляет тризну
над грустной Правдой, брошенной в тюрьму.
Над Верой и Надеждой…
Что Любовь?
Она прощает даже злодеянья!
Взращенная на вычурном обмане
Дает аванс Доверья вновь и вновь
Младых и старых,
Как щенят слепых…
Брось грош в толпу – сандальи зацелуют!
Надменному божонку «Аллилуйя!»
Так искренне споют, глаза закрыв.
И встанут под ружье.
За рядом ряд.
Забыв завет: Россия - не захватчик!
И вновь страна о сыновьях заплачет,
схороненных без залпов и наград.
Под номером
на столбике кривом.
В глухой ночи на кладбище заштатном.
Раз нет войны, не гибнут и солдаты.
Сирот плодим? Так нет печали в том!
Но, как ни вейся
старая пенька,
Настанет день, отмеченный Прозреньем!
К побитой молью мантии Презреньем,
С клеймом «детоубийца» на века.
И будет суд.
Он будет, этот суд!
И кол осиновый за каждый год у власти.
И на его могиле вкривь набьют:
«Служил себе, своей безумной страсти».