В доме с желтыми стенами нет комнат обитых войлоком. Есть только заборы с колючей проволокой, пост охраны, пост охраны, пост охраны. Шаг в сторону - транквилизатор. Просыпаться приходится рано от запаха пота, мочи и кала, рукоприкладства, мата в пять. Надо поглубже себя прятать, иначе слишком легко потерять.
Сигарета и пересменка. Вот сейчас о нас всем расскажут. Кто как ел, кто как спал, а кто всю ночь не смолкал. Выдадут следующим по пунктам всю подноготную нашу и уйдут в иной мир. А что остается нам?
Сигарета и скудный завтрак. Макароны, в тесто слипшиеся, размазанные по тарелке. То же самое было вчера. То же самое будет завтра. И надо есть, иначе медсестры скажут врачам, что не ел ты. Мелко. Как это все мелко.
Четыре часа затишья. Четыре часа без никотина. Легкие очищаются, а дышать с каждым часом противнее. Четыре часа ты лежишь, стараясь не думать, стараясь не видеть, стараясь не слышать. Крик моллюска выводит из ступора. Ты вместе с моллюском дышишь - на раз-два-три вдох, на шесть счетов медленных выдох. Пыток нет более страшных, чем пытка - найти здесь выход. И "Выхода нет" срывается с губ оборванным эхом улыбок.
Час дня. Сигарета. Тарелка горячего супа, соленого так, что сводит язык от соли. Но я буду есть это, я буду есть это, буду - против себя, против желудка и против воли. Чтобы меня выпустили отсюда. Чтобы мне в карте поставили прочерк с графою "болен".
С двух до трех сон, куда лучше не погружаться. В кошмарах еще страшней и почти невозможно проснуться, потому что там они вяжут меня пространством и топят, и топят в волнах своих экзекуций.
Четыре часа. Сигарета. С губ срывается облако дыма. Кафель стены туалета до дрожи холодит спину. "Будешь курить до бычка свои сигареты, очень скора от рака горла придется сгинуть".
Пять часов. Ужин. Капуста не лезет в глотку. Но надо есть - до завтрака пищи не будет. Тьма расползается за оконной решеткой. Медсестры по несколько раз считают посуду. Нет одной ложки. Ищут ее повсюду, потрошатся матрасы, потрошатся карманы, потрошатся люди. И ложка является миру в оскаленном чуде.
Шесть часов. Сигарета. Затяжки все глубже и глубже - скоро начнется ад, от него ничего не скроется. Я стараюсь не кашлять, я так некстати простужена, но курю Капитана со скоростью Филипп Мориса.
Семь часов. Несутся веревки. Будут привязывать. Димедрол в помощь. Гасится свет. Затихает все временно. Страх прорастает сквозь душу кровавыми язвами. Надо терпеть и притворяться кременной.
Я называю порядковый номер - отвечают таблетками. Они заглушат все чувства, эмоции, что еще теплились. И мысли становятся тусклыми и очень редкими. Я не знаю, что я - продукт таблеток ли, свое тело ли?
Восемь часов, все становятся очень нервными. Еще полчаса - и последняя сигарета.
Мы все здесь скрыты от мира стальными клетками. И мир не услышат, как кричат до рассвета, как умоляют снять путы, грозят и плачутся. Как кто-то с трудом продирается сквозь веревки. И как их потом бьют, выворачивают им пальцы. Как люди из сильных становятся очень робкими, теряют надежду, теряют возможность чувствовать, становятся мясом безвольным с пустыми глазницами. Я сплю под их крики, под мат медсестер и буйства их. И даже во сне они все продолжают сниться мне.
В доме с желтыми стенами нет комнат обитых войлоком. Есть только заборы с колючей проволокой, пост охраны, пост охраны, пост охраны. Шаг в сторону - транквилизатор. Просыпаться приходится рано от запаха пота, мочи и кала, рукоприкладства, мата в пять. Надо поглубже себя прятать, иначе слишком легко потерять.
Сигарета и пересменка. Вот сейчас о нас всем расскажут. Кто как ел, кто как спал, а кто всю ночь не смолкал. Выдадут следующим по пунктам всю подноготную нашу и уйдут в иной мир. А что остается нам?
Сигарета.
6.2.2022