Я давно уже плоский
И сложенный самолётиком,
И запущенный в собственный
ураган.
Ядовитый, подобно антибиотикам:
Не лечу,
но падаю мухой в стакан,
Как в океан
Окружённый
и округлённый
Под самый ноль,
и мередиан.
Да, пожалуй,
Такое не повторяется,
И не отмотается
Как кино.
А сюжетные дыры, тем временем
расширяются,
А я комкаю листья,
То есть складываю,
Точней открываю окно,
А точность и меткость
Я не
для кровопротья
Оттачивал,
И незаметность
Не от того, что врагов полно.
В детей не стреляю,
Как и заведено
На метафизическом стрельбище.
Потому не дано
Узреть небывалое зрелище.
Поэтому лаю,
Качаясь на стуле,
Оружие теребя.
Но всё же,
похоже,
Один тут проглотит пулю,
Не бойся, не ты
и не он,
но я.
Давлюсь и хриплю
Хоомеем и кыргыра.
Из горла и в темя навылет,
Прощай,
детвора.
Вам шею намылит
Пущай,
Другой, а не тот
у кого в голове дыра.
А я
Пожалуй, вернусь в песочницу
времени, лепить куличи,
калачи
и сочники.
С наилучшими пожеланиями
К скорейшему вымиранию,
Обретшим фертильность,
но сохраняющим инфантильность.
Мишени
В которые стыдно стрелять!
Эх, заржавеет
моё ружьё...
Малолетняя б**дь!
Недозрелое сволочьё
Насадить на копьё -
Преступление,
и не комильфо.
Я давно уже плоский
И сложен корабликом,
И запущенный в собственное
Цунами.
И стреляю теперь я
только по яблокам,
Оплакивая бойцов,
что больше не с нами.
Я давно уже плоский:
Бумажка и черновик,
И исписываю
стихами
Свой ржавеющий
броневик.