Настало время истинной беды,
которую не отвести мольбами.
Ещё недавней юности следы
тепло хранят. Иссохшими губами
ещё пытаюсь что-то бормотать,
хоть понимаю, – нет дороги вспять.
Сколь этот мир беспомощен и мал
перед толпой, жестокостью тиранов.
Я безнадёжно, век тому, устал
от стадности, безмозглости баранов,
которых, к сожаленью, большинство
и с этим не поделать ничего.
Мой вопль встречает хладно глухота,
мой гнев ничтожней зуда насекомых,
в итоге настигает пустота,
которая чудовищно знакома.
Надеяться, дурак, не перестал,
но бесконечно, дьявольски устал.
Устал, но всё ворочаю уста,
пока дышу, иначе не умею.
И продолжаю бисер свой метать,
надежда врёт, я следую за нею,
ловя её мерцающую нить.
Нам нечего, простите, предложить…