Во мраке хлебаю коричневый кофе,
ведя с настроеньем глухую войну,
закончив раздумья, неровные строфы,
глуша не то дурь, не то злую вину.
Кофейные залпы вбиваются в глотку,
а тьма полуночная кутает в грусть.
Из скуки, потерь, одиночества соткан,
но всё ж под их тяжестью как-то держусь.
Ещё на плаву, хоть и трюмы забиты
обидами, тяжестью дум, волокна,
не выжали в улицу стенные плиты,
не прыгнул с карниза - порога окна.
Тиски моей комнаты давят и давят.
Мой тюбик закрытый сжимает судьба.
Я чувствую, мной заблуждения правят
и то, что плюёт на поэта страна.
А гильза снаряда пустеет и сохнет,
лишь порох на стенках с подтёками вод.
Эх, что-то внутри необъятное дохнет!
Из пор пробивается искренний пот.
За пыльными стёклами мелкая морось,
как мокрая стружка и влажная пыль.
Скучает душевно-разумная полость.
Дыханье фильтрует графитную быль.
Кофейник остыл, как горячая пушка,
и раму открыв, что забыл пригвоздить,
кидаю с размаху железную кружку,
а после и сердце, уставшее жить...