Беспечный Снусмумрик в лесах Подмосковья играет на скрипке, дымит папироской, считает кукушек себе на здоровье. На небе рассвет понемногу расплёскан. Клубится дымок от костра у дороги, сливаясь с туманом, где спрятался ёжик, и чай закипел в котелке на треноге, а может не чай, а наваристый дошик! Он делает ложку из ветки осины, он делает шпагу из острой осоки, водой из ручья набирается силы, любуясь, как день наступает с востока.
Седая сорока поёт ему песни, когда под сосной подремать он улёгся, про сумрачный город, погрязший в болезни, долину безумия, край парадокса. Там день по часам начинают с проклятий, страдают бессонницей, путают даты. Живут там бесцельно, не зная объятий, угрюмые призрачные хатифнатты. Они плохо видят и слышат неважно, бездарно играют избитые драммы, и чтит себя богом в отдельности каждый, а вместе возводят барометру храмы.
Проснулся Снусмумрик. Над лесом мохнатым свободное Солнце сияет, как знамя. Поверишь ли... был он и сам хатифнаттом, метался бездумно из жара во пламя. И век его был бы растрачен печально, когда бы не старая шляпа за шкафом. Он там на неё натолкнулся случайно, когда делал петлю из модного шарфа... В руках повертел и надел на макушку, взметнулись пылинки в затейливом танце, "давно не бродил я лесною опушкой" вздохнул он устало и стал собираться. И вмиг позабыл о вчерашних заботах, шагал и дивился - приснится ж такое, что был хатифнаттом, ходил на работу и должность имел и хозяйство какое-то... Так он и шёл, беззаботный, беспечный, лицо озарялось улыбкой широкой, один, налегке, через поле, вдоль речки, всё дальше и дальше свободной дорогой.
Ты спросишь - а шляпа за шкафом откуда? Оставил волшебник? Везёт же кому-то! Мой друг, в каждом доме есть шляпы для чуда, но мы их не видим в упор почему-то...